Тоська из тебя веревки вьет?
Илья смутился, вяло запротестовал:
– Так уж и веревки?
– Даже канаты! Со стороны, Илюша, виднее. Я одного не пойму: ты все еще споришь на нее или теперь уж всерьез?
– Я и сам толком не разберу! – признался Илья. – Как-то перепуталось все…
Он поймал себя на мысли, что хорошо было бы поговорить о Тосе с каким-нибудь опытным, дружески расположенным к нему человеком: выложить все свои недоумения, посоветоваться, как вести себя дальше. Но открыться насмешнице и зубоскалке Анфисе – значило попросту предать то хрупкое, не до конца ясное, но уже чем-то непривычно святое для Ильи, что с каждым днем все крепче и крепче привязывало его к Тосе.
– И… нравится тебе такая жизнь? – с искренним любопытством спросила Анфиса, и в голосе ее прозвучала зависть – не зависть, а так, проснувшееся вдруг желание и самой испытать то неведомое, что чувствовал сейчас Илья.
В ответ Илья лишь руками развел, как бы говоря: «А что поделаешь?»
– Прямо подменила тебя Тоська! – удивилась Анфиса. – Был парень как парень, а теперь монах какой-то!.. И зачем тебе сдалась эта любовь? Ну зачем? Вбил себе в голову!
– Да нету у меня никакой любви, и чего ты все выдумываешь?! – рьяно запротестовал Илья, готовый на все, лишь бы оградить и Тосю, и свое – пока без названия – чувство к ней от наскоков ехидной Анфисы. – Просто любопытная девчонка, я еще таких не встречал…
– Вот-вот, Илюша, с этого все и начинается!
Анфиса сочувствующими глазами глянула на непонятного ей сейчас Илью и поспешно отвернулась, чтобы не расхохотаться над его покорным видом.
– Ты не смейся! – угрожающе предупредил Илья.
– Прости, Илюша, но все-таки смешно, – мягко, как говорят с больными, сказала Анфиса. – Ты и Тоська – это ж надо вообразить! Такое учудил – на голову не наденешь!
– Ты Тосю не трогай! – запальчиво посоветовал Илья.
Анфиса шутливо вздела руки:
– Не буду, не буду! Но ведь сам же говорил: «Недомерок»… Или мне тогда послышалось?
Илья тяжело переступил с ноги на ногу, неохотно сказал:
– Я тогда как слепой был…
– Вот теперь все понятно, – живо подхватила Анфиса. – Сослепу ты и ко мне на коммутатор хаживал!
– Да я вовсе не о тебе! – выпалил Илья, удивляясь, как трудно говорить ему сегодня с Анфисой.
– Не бойся, я не обиделась, – успокоила его Анфиса. – Мне бы только понять: и чем она тебя приворожила? Женское любопытство, Илюша! Ты меня извини, но и смотреть-то ведь не на что…
Илья вдруг испугался, что после того, как Анфиса еще разок-другой вдоль и поперек пройдется по беззащитной Тосе злым своим языком, он и сам невольно станет смотреть на Тосю глазами Анфисы. И тогда прости-прощай та несмелая радость, которая в последние дни зародилась в нем.
– А тебе не все ли равно? – злей, чем ему самому хотелось бы, спросил Илья, грудью становясь на защиту маленькой Тоси. – Тебе-то