от злобы, он простерся ниц, что символизировало благодарность. На краю зрения пульсировали бледные вспышки – наверное, игра света на рельефных посеребренных стенах.
– Тысяча благодарностей Главному Советнику и Великому Хану!
Обозленный, он желал показать свою ярость, темную, кипящую силу, волнами бьющуюся о заслон внутри него.
Знал бы ты, что я на самом деле чувствую и чего хочу, от жалости твоей вмиг не осталось бы и следа.
– Досточтимый Принц, – приветствовал Баосяна его секретарь Сейхан, едва тот шагнул за высокий порог Зала Великого Сияния в тень колоннады. Там было не жарко. Баосян уже буквально сварился заживо в своем салатовом одеянии. Из зала, который представлял собой передние покои резиденции Великого Хана, открывался вид на слепяще-белые мраморные площадки, крест-накрест перечеркнутые лестницами, ведущими во всех направлениях. От яркого света болела голова. Баосян поморщился. Сейхан искоса взглянул на него своими ледяными светлыми глазами и лукаво добавил по-персидски:
– Или мне стоит величать вас Заместителем Министра?
– Все благодаря тебе, – отозвался Баосян на том же языке. – Трудно было?
– С заместителем-то? Не особо.
Мысль о почившем предшественнике Баосяна не волновала. Она была абстрактной, как строчка в учетной книге: человек сводился к скромному количеству золотых таэлей, потраченных на то, чтобы от него избавиться.
– Должность Министра и непыльная, и больше подходит принцу крови, – сокрушался Сейхан. Он был сэму, выходец из далекого Хорезма на западе. Темная борода наполовину скрывала его угловатое, некрасивое лицо, но ястребиный нос не спрячешь. Он много лет был правой рукой Баосяна и близко к сердцу принимал обиды, нанесенные господину.
– Заместитель Министра – это же пустое место.
Они неторопливо прогуливались по колоннаде. Усталого Баосяна мутило от изнуряющей жары. Под жгучим солнечным оком черепичные крыши Дворцового Города искрились пестрой мозаикой кораллово-красных, темно-зеленых, лазурных оттенков. Под крышами виднелся высокий край белокаменной стены. Ханбалык, столица, выстроенная Ханом Хубилаем в честь собственной победы, была царицей городов. На подступах к ней путников встречали широко раскинувшиеся окраины с усадьбами, постоялыми дворами и веселыми домами. Затем из-за горизонта выплывала массивная городская стена с одиннадцатью укрепленными воротами, за которой скрывался внешний город. Сердцем внешнего города был Императорский Город с ухоженными парками и озерами, созданный для увеселения правящей семьи. И лишь внутри него прятался, как косточка в абрикосе, белостенный Дворцовый Город, где, сверкая, вставала из мраморного моря резиденция Великого Хана. Шагая по тени дворца, равного которому размахом не было меж четырех океанов, Баосян подумал, что все это должно вызывать благоговение. А он чувствовал только отвращение к новизне. Лазурно-голубые флаги Великой Юани колыхались над далекими белыми стенами. На фоне затянутого