проверил поклажу их верблюдов и вернулся.
– Генерал дозволяет честным купцам ночевать в городе. Вас проводят в выделенный для этого гостевой дом, который нельзя покидать, пока вы здесь. Если не выдвинетесь завтра утром до полудня, вас ждет наказание.
По пути в гостевой дом, куда путниц вели под охраной, Чжу краем глаза увидела, что со стен свешиваются какие-то мешки. Ну не могут же они все быть припозднившимися купцами. Хотя, подумала она, морщась от боли в обрубке руки, Оюан никогда не отличался особой изобретательностью по части наказаний.
Колокольчики позванивали на боках верблюдов, пока сэму, нанятые Чжу, вели их по немощеным пыльным улицам Бяньляна. За века, минувшие с момента падения великолепной династии Сон, блеск ее прежней столицы померк. Обшарпанные дома стояли в полях – видимо, раньше там находилось сердце города. Гледичия[2] осыпала крохотными желтыми листочками, напоминающими слезы, развалины храмов. Во дворах богатых усадеб, за проломленными стенами, раскинулись полуразрушенные рыночные лотки. И куда ни глянь – везде солдаты.
Воины Оюана заняли каждый свободный закуток Бяньляна, как грибы, прорастающие на упавшем дереве. Точно как в Аньфэне, бывшей столице «Красных повязок», если бы не лошади. Чжу не впервые видела всадников Оюана, но только теперь до нее дошло, сколько им требуется коней. Каждому воину – не менее пяти. Коренастые монгольские лошадки, по отдельности привязанные к длинным канатам, натянутым над головой, были разных мастей: однотонные, пестрые, пятнистые, точно кошки. Они подъедали сено, разбросанное в грязи перед ними, а потом задирали хвост и роняли навоз. В городе так воняло конюшней, что у Чжу слезились глаза. Оюан волен был оставить в своем войске одних наньжэней – монгольским оно от этого быть не перестало бы.
– Стой!
Подскакал солдат и преградил им дорогу, отчего Чжу, Ма и вереница верблюдов едва не врезались в собственных сопровождающих. Солдат бросил взгляд на Ма и твердо сказал:
– Генерал шлет приветствие торговцам шелком из Даду. Узнав о вашем появлении в городе, он заинтересовался и решил познакомиться поближе с уважаемыми путешественниками. Окажите ему честь, не побрезгуйте его гостеприимством, пока вы в Бяньляне.
Ма, забыв, что якобы не понимает по-ханьски, тревожно взглянула на Чжу. Та перевела, лихорадочно соображая на ходу. Оюан предлагает им свое гостеприимство? Из любопытства? Оюан?! Будь это кто угодно другой, она бы решила, что человек просто хочет выяснить, как дела в Даду и в каком состоянии дорога на север. Но Оюана она хорошо знала… или думала, что знает. Чжу была готова поклясться: он слишком погружен в собственные тревоги, чтобы заметить их прибытие в Бяньлян, не то что – пожелать с ними познакомиться.
Это странно. И более того – опасно. Вечер в обществе Оюана делает их план куда более рискованным. С Ма Оюан незнаком, скорее всего и с остальными сэму из их отряда тоже. Но уж лицо Чжу он не забудет никогда.
Чжу поймала взгляд жены и безмолвно указала ей на поклажу первого