как головой и без нижней же как хвоста соответственно. Не упустила она из глаз и пистолет. Как и слезу. Правда, и на счет последней же тут же и засомневавшись – не его ведь была. Ну а если вдруг и его, то и крокодилья же тогда, получается? А если и не слеза-то и вовсе, то и получается же что кровь, капля крови и без уже не своего хвоста как дорожки? Вопросов же вновь лишь только прибавилось. Ответов же как всегда нет. Но и без этого всего как отдельно, так и в совокупности задавать еще же одни и узнавать, если вдруг и получится, другие ей не хотелось. Для нее же это все еще смотрелось, как и выглядело донельзя же жутко. И что уж там: опасно. Прежде всего и для собственной же жизни. Ведь если он пока только дал так смотреть и рассмотреть же себя, это еще не значит, что так же легко он даст и открыть рот на тему же всего этого. Парк кровавых аттракционов имени Влада с хедлайнером в виде же его собственных американских горок так гостеприимно же и добродушно встретил ее, что девушка уже сто раз внутренне прокляла себя и свою же любознательность, как и еще же пятьсот раз сверху свою непрозорливость и недальновидность в разрезе самого же их хозяина, чего бы это ни касалось как в общем, так и в частности.
Ведь если по его лицу ее взгляд еще пролетел и почти не был заметен, как и замечен что в дотошности, что и в принципе, то вот с рукой и змеей на ней, куда он опустился и замер, дела обстояли куда хуже. Ведь, сама же того не ведая, она начала повторять за парнем, пытаясь скрыть и укрыть от него свои ассоциации на этот счет, готовые же вот-вот отзеркалить на ее же лицо всю палитру и пусть не негативных, но и не позитивных, прямо-таки и именно же нелицеприятных чувств, эмоций и ощущений. Не просто же так и не от хорошей же жизни ее сердце только что в пятки ухнуло. Как и неслучайно мурашки по телу пробежали, пробирая дрожью не только внешне, но и внутренне. Цепляя лишь в легком пока подергивании сначала один глаз, а затем и другой. Слишком же заметно. И слишком близко. Просто все слишком. Ведь одно же его касание. Пусть и мимоходом. Пусть даже и пальцев. И самых же их кончиков. Или на крайний же случай губ. Да и одно лишь подергивание его носа в ее сторону. Близ какой-то из частей конкретно же левой стороны. Неважно – все ведь так или иначе рецепторы. И он же учует ее принадлежность, демоническую принадлежность, энергии. Но и не к нему как и нечто же его. И не к самой себе как свою. Да и не по своей же воле. Отдающую же скорее какой-то сажей и копотью. Ко всему еще и влажной древесиной. То ли горевшей и потушенной. То ли сгоревшей и уже после смоченной, вымоченной же проливными дождями и растаявшими снегами. Льдами. Но и есть ли разница? Что в первом же, что во втором случае факт будет налицо. И одному же дьяволу будет известно, что он будет с этим всем делать. А после – и с ней. Ну и еще с той. Не даст ведь объяснить, как и объясниться. Поймет же, как поймет. Сам. А там еще ведь и другим расскажет. И они же еще сверху и больше поймут, как поймут. И вот он, пожалуйста, их сломанный телефон с предъявой же к ней. А ведь это ее предназначение. Пусть