он плохо помнил детали – как ему обрабатывали зубы бормашинкой, как делали пломбы, – он только помнил великое облегчение, наступившее после всех манипуляций с его зубами. И ещё ему помнился какой-то почти домашний уют в этом деревянном здании, где в коридорах имелись так называемые круглые печки – совсем такие же, какие были у него в доме. Помнились тишина и совсем мало посетителей – то ли оттого, что он был в поликлинике в рабочее время, то ли тогда врачей было большее, чем лечащегося народа.
Старик, опираясь на клюку, подошёл к большому старому дереву и сразу же узнал эту берёзу. Дерево заметно постарело, толстый ствол, когда – то стройный, скривился, отклонился от каменного забора в сторону асфальтированной дороги.
«Не нравится ей это, – подумал старик. – А кому это понравится: с одной стороны корни подрубили фундаментом, а с другой – асфальтом закатали!»
Он несколько минут смотрел на ствол дерева, испещрённый чёрными наслоениями и небольшими пятнами вкрапления светлой бересты. Старик задрал голову и пару минут вглядывался в крону старого дерева, где на корявых сучьях висели тоненькие веточки с листочками, едва шевелящимися на слабом ветерке.
– Да-с, голубушка, – прошептал он. – Повезло тебе: не спилили тебя. Начальство местное, видать, не разрешило тебя порубить, а то бы…
Старик медленно тронулся дальше, вдоль забора обошёл территорию коттеджа и снова вышел к озеру – к тому месту, где когда-то запускали водные модели с моторчиками. Они с Толстым частенько наблюдали за этими запусками. Взрослые парни привязывали модели к линю, зацепленному за металлический кол в воде, и модель с визгом мчалась по кругу, пока её не останавливали. Не все модели сразу заводились, некоторые «капризничали» – парни упорно при помощи специальной верёвки пытались оживить моторчик, подливали горючее и ещё что-то в бачок, но в некоторых случаях мотор всё-таки не заводился. Модель снимали со старта, и место предоставлялось следующему конструктору. А когда мотор сразу же с одного дёрганья шнура заводился и выл до визга, и моделька мчалась по кругу, едва не взлетая над водой, вся компания радовалась этому успешному заезду. Толстый, видимо, под влиянием этого зрелища купил моторчик, и они, прикрепив его к верстаку, пытались его завести. Мотор фыркал, но не заводился – видимо, весь секрет был в горючем, хитрый рецепт приготовления которого они ещё не знали. Толстый подкручивал туда-сюда винт для, как он говорил, компрессии, но всё равно через полчаса мучений моторчик не завёлся.
Старик прошёл по грунтовой дорожке вдоль берега и остановился у начала липовой аллеи, которая была ещё жива; правда, не все липы уцелели, но аллея просматривалась, и старые деревья ещё своими раскидистыми кронами давали приличную тень. Здание кинотеатра снесли, на его месте образовался пустырь, где когда-то до кинотеатра имелась забетонированная площадка, и им казалось, что это место было предназначено для каких-то увеселительных мероприятий, в которых мог участвовать