а в спорте явно были впереди других. Оба хорошо играли в баскетбол, и сразу образовалась хорошая команда класса. Авторитет их к середине года возрос, и теперь им стало комфортно общаться со всеми.
– Останови-ка, – произнёс старик, отвлекаясь от школьных воспоминаний.
Машина плавно остановилась возле невысокого железного заборчика с калиткой и воротами, за которыми среди буйной зелени виднелось четырёхэтажное здание.
– Надо же, ещё стоит, – проворчал старик.
Водитель обернулся и весело спросил:
– Будем выходить?
Старик опёрся о клюку и нерешительно ответил:
– А кто его знает, стоит ли…
– Время есть, – ответил водитель. – Можно и погулять – место приятное.
– Место приятное, – согласился старик. – Учился я здесь. Вот и школа сохранилась.
– Да… – протянул водитель и задумчиво продолжил: – А я свою уж давно не видел.
– Я тоже, – произнёс старик.
Он открыл дверцу и, не дождавшись, когда водитель поможет ему, кряхтя, выбрался из машины.
– Прошу прощения, – затараторил водитель и, подскочив к старику, подхватил его под руку.
– Спасибо, я сам, – произнёс старик и медленно подошёл к калитке.
«Да, – подумал он. – Сколько здесь всего произошло. Три учебных года – срок немалый для энергичных юношей».
Он вошёл во двор и не спеша оглядел фасад, который полностью сохранил свой вид, словно и не было этих долгих лет разлуки.
– Ну здравствуй, школа, – прошептал старик и попытался определить, где находились окна его класса.
«Кажется, здесь», подумал он, остановив взгляд на окнах второго этажа с правой стороны.
– Точно здесь, – прошептал он и вспомнил, как на уроке иностранного она мучила Толстого, когда он запутался в переводе на русский одного предложения.
Толстый во все глаза смотрел в учебник и, почти заикаясь от волнения, переводил кусок текста, который ему достался случайно, когда училка, заметив затаившегося ученика, назвала фамилию Толстого, который обязан был немедленно продолжить перевод за предыдущим учеником.
Толстый зразу же взволновался – было заметно, что лицо его маленько покраснело и руки слегка затряслись. Он прислонил палец к месту следующего текста и произнёс:
– Солнце заходит… – затем он на секунду замолк и произнёс: – Нет. Солнце всходит… – Затем снова засомневался в правильности перевода и буквально через секунду произнёс: – Нет… Солнце заходит…
Училка строго и в то же время несколько удручённо по-русски произнесла:
– Солнце всходит и заходит, а в голове моей темно.
Толстый последним усилием воли выдавил:
– Солнце всходит… – и остановился.
– Ну-с, а что было дальше? – по-иностранному произнесла училка.
Толстый всё-таки до конца перевёл предложение и тем самым спасся от «неуда».
Сейчас, вспоминая