путешествие, всю ночь зря гоняла автомобиль по дорогам, зато теперь может быть спокойна. Почему же она молчит? Почему не уезжает? Слепота Кинлоха должна быть хорошей вестью для нее и для… Слух слепого вдруг поймал необычный звук: женщина плакала.
Глава III
Это было так неожиданно и совершенно непонятно, что Кинлох растерялся. Не такого поведения он ждал от нее. Вела она себя хладнокровно, уверенно, расчетливо, и он почти не сомневался, что имел дело с пожилой, опытной женщиной или с девушкой той современной породы, которой неизвестны добрые чувства даже к самим себе. Она была крепкой натурой, это, несомненно. Но вот, оказывается и ее прорвало. Стоя около нее и не зная, что сказать, он услышал вдруг гудок автомобилиста на дороге.
– Кто-то едет, – предупредил он поспешно. – Возьмите себя в руки.
Сам он опустился на колени около заднего колеса, сделав вид, будто что-то поправляет. Если она не успеет утереть слезы, пусть проезжий думает, что отчаяние вызвано неисправностью в машине. Засунув голову под машину, он слышал, как автомобилист проехал мимо, и поднялся, когда гудок прозвучал где-то вдали.
– Он смотрел на вас, – шепнул женский голос.
– Кто это?
– Полисмен… деревенский полицейский объезжает округу.
Неприятно, что с полицией пришлось встретиться так быстро после ночных событий. Плохое предзнаменование. Но Кинлох был доволен уловкой, благодаря которой укрылся от полицейского взгляда.
– Я сделал вид, будто надувал шину.
– Тогда нет ничего удивительного, что он обернулся и смотрел на вас. Разве вы не заметили, что это литые шины?
Он протянул руку и проверил. Никогда раньше не приходилось ему слышать про автомобили на литых шинах.
– Лучше скорее уехать, – сказала она, открывая дверцу. – Это плохое начало.
– Полиция, наверное, ничего еще не знает.
– Нет, но когда узнает, то полисмен вспомнит про нас.
Кинлоха удивила ее уверенность.
– И! – пожал он плечами. – Дело, может быть, нашумит немного в Илинге, а потом…
Странный звук прервал его, Кинлох не верил ушам. Она смеялась. Но ей не было весело. Это он ясно почувствовал. Смех оборвался внезапно.
– Чего вы смеетесь? – спросил он резко. – Смеяться нечему.
– Я не смеялась.
Кинлох почувствовал подозрение.
– Ведь, это было в Илинге?
– Да.
– Ну?
– Если бы… если бы шум поднялся только в Илинге! – вздохнула она.
Кинлох помолчал и сказал:
– Уезжайте… Вы, как будто, не плохая женщина, а мое общество слишком опасно.
– Нет. Я не могу оставить вас здесь.
Голос звучал решительно. Но Кинлох подумал, что она говорит так из женской слабости, не отдавая отчета в опасности.
– Милая, взгляните на меня, а затем посмотрите на себя. Ну, разве мы пара… чтобы вместе сидеть в автомобиле? Всякий обратит на это внимание. Разница слишком бросается в глаза.
– Тогда