Я отчетливо, словно это было вчера, вспомнила, как привязывала к его ножке веревку и раскачивала, воображая, будто это делает призрак. Лишь бы напугать дедушку Джека.
– Я поднялся сюда вчера, – начал папа. – Думал немного утеплить стены – говорят, зима будет суровой. И нечаянно наткнулся на кое-что… памятное.
Я покосилась на большой сундук. Бабушка хранила в нем свадебное платье, в котором выходила замуж в первый раз. Выполненное в стиле ар-деко из шифона и кружева шантильи, оно было поистине великолепно. Я часто примеряла его, когда была маленькой, – и бабушка, казалось, совсем не возражала. В том же сундуке лежала кожаная летная куртка дедушки времен Второй мировой, его медали за храбрость и старый плюшевый мишка Тедди, с которым в детстве играл мой отец.
На столах громоздились ветхие картонные коробки, полные книг, журналов и фотоальбомов. Среди множества послевоенных фотографий, на которых была запечатлена жизнь бабушки и дедушки Джека в Америке, иногда попадались сделанные в самом начале войны снимки с ее первым мужем.
Папа кивнул на небольшую антикварную шкатулку. Бабушка всегда держала ее запертой, но однажды открыла по моей просьбе, когда мне было двенадцать. Поэтому я знала, что там внутри и где находится ключ – в ящике одного комода. Бабушка не стала упрекать меня, когда я, тайком пробравшись в ее комнату, стащила ключ и примерила все хранящиеся в этой особенной шкатулке украшения.
Мама рассказала мне по секрету, что это были подарки от первого мужа бабушки, англичанина, и что она чувствовала бы себя виноватой, если бы продолжила носить их после того, как вышла замуж за дедушку Джека.
Был ли первый муж бабушки любовью всей ее жизни? Я спросила об этом маму. Она ответила, что понятия не имеет, так как бабушка не любила о нем говорить.
– Все это в прошлом, – отмахивалась бабушка и умело переводила тему на что-нибудь не связанное с войной – например, интересовалась нашими планами на отпуск.
Отец смерил меня нетерпеливым взглядом, и я, снова ощутив смутное беспокойство, подошла по расшатанным половицам к шкатулке, которая стояла на полке рядом с креслом-качалкой.
Я провела пальцами по медной пластине, на которой была выгравирована фигура дамы в платье эпохи Регентства[3].
– Мне известно, что здесь. Куча драгоценностей от первого бабушкиного мужа. Она всегда прятала их от чужих глаз, но, когда я была маленькой, показала мне, где лежит ключ. Она хранила его в своей спальне.
– Сама показала? – удивился папа. – Ну, я так понимаю, она недавно сюда наведывалась и забыла ключ в замке. Теперь он у меня. – Он сунул руку в карман, достал ключ, отпер шкатулку и поднял крышку. В розовой атласной колыбели беспорядочной грудой лежали жемчужные ожерелья, колье из драгоценных камней, браслеты и бархатные коробочки с кольцами. – Об этом, насколько я понимаю, ты знаешь.
– Да. В детстве я называла эту шкатулку сундуком сокровищ. Мама сказала, что все это подарил бабушке твой родной отец.
Но отчего папу так встревожила эта шкатулка? Непонятно.