окликнул своих забывшихся и заговорившихся спутников. Немного ободренный Эдмунд и по-прежнему взбудораженный и готовый на все Максимилиан узнали, что все трое немедленно отправляются к тюрьме – освобождать благородного узника.
Через полчаса они стояли уже у городских ворот.
– Просто так нас туда не пустят, – заметил мальчик, с опаской озираясь на стражу. – Хотя, если дать им что-нибудь на выпивку, солдаты могут стать и посговорчивее.
– Думаю, что с этим мы разберемся, – спокойно ответил Друид и двинулся вперед по мосту.
– Кто такие? – грубо выпалил стражник, увидев приближающихся путников. – Погоди, а я тебя вроде знаю, малец.
Слова эти были обращены к Максимилиану, но Аэрис молча извлек из кармана монету – необычайно большую, как показалось это и мальчику, и юноше, – и показал ее дерзкому солдату.
– Прошу простить меня, я не знал…
Стражники мгновенно расступились и уставились глазами в землю.
– Не извиняйся, друг мой. Ты хорошо исполняешь свой долг. Идемте, – бодро сказал Друид, обернувшись к своим спутникам.
Оказавшись за стеной, они отошли немного от ворот, и Максимилиан дернул Аэриса за рукав.
– Как это они так легко пропустили тебя, да еще и извинялись?
Мальчик уже начинал привыкать – и все-таки был поражен.
– Так ведь я же – друид, забыл?
Судя по всему, Аэрис не собирался раскрывать перед ними желанный секрет, и волей-неволей Максимилиану пришлось с этим смириться, хотя любопытство его разыгралось еще более прежнего. Он уже хотел было попытаться снова, но тут из-за ворот донеслись шум и отборная ругань, за которыми следовал призыв «немедленно» пропустить кого-то, кто сильно, по-видимому, торопился. Этим кем-то оказался посланник Императрицы, – как сам он себя называл, – приходивший все в большую ярость от того, что его не пропускают в город. Не считая собственно Императора или Императрицы, а также правителей отдельных подвластных им земель или герцогств, звание это считалось самым высоким и беспримерно почетным, из-за чего такого посланника принимали везде как ближайшего советника или родственника монарха, почитая это за особую честь. Тем не менее, стражники почему-то не верили словам гонца, имевшего, несмотря на дорожную пыль, вид самый богатый и достойный, и даже начинали уже высмеивать и издеваться над ним, удерживая за поводы лошадь. Исчерпав остатки терпения, гонец потянулся за мечом, но тут за спиной у стражников раздался суровый и отчетливый возглас:
– Что здесь происходит? – Вышедший обратно на мост Аэрис взглянул на них необычайно строго. – Как вы смеете не пускать в город посланника Императрицы, приехавшего со срочными известиями?
– Но я думал, что раз вы… то есть, он, значит, не может, и…
Тот же самый солдат, словно его огрели обухом по голове, невнятно бормотал что-то и кланялся, пытаясь хоть как-то оправдаться.
– Немедленно пропустить! – повторил вслед за гонцом Друид, так что стражники вытянулись по струнке и мигом отпустили коня. Поклонившись ему в знак