стороны болельщиков послышался шепот непонимания: с чего при счете 2:0 тянуть время?
Натерев кий, я, взяв в руки биток, поднес к свету. При этом проделывал всё так, словно собирался проверить, нет ли чего внутри.
То была шутка. Смех в стане болельщиков стал тому подтверждением.
Единственным, кто не понял или не захотел понять, был Лесин.
Изменившись в лице, Эдуард произнес фразу, которая меня почему-то разозлила:
– Играть будем или собой любоваться?
Ответом стал удар по шарам. Тот оказался настолько сильным и точным, что один шар упал в дальнюю правую лузу, другой замер у противоположной. И это в начале партии!
––
Последняя фраза оказалась ключевой.
Виктор не покинул кресла, не изменил местоположения, мало того – даже не стал выключать камеру.
Молчание длилось минуты полторы. Глядя перед собой, Виктор вел себя так, словно не видел ни зеленого огонька, ни отражения.
Взгляд выпал из реальности настолько, насколько сознание может позволить себе затеряться там, откуда вернуть способно, только время.
И оно вернуло. Не того Виктора, который на протяжении часа снимал себя на камеру, стараясь не упустить ни единой мелочи. Он будто очнулся ото сна. При этом речь стала торопливой, что наводило на мысль – человек решил исповедаться.
Так оно и было. То, о чем в дальнейшем поведал Виктор, больше походило на исповедь, чем на рассказ о том, как он встретил друга, ради которого готов был на все.
Другом этим был красный ирландский сеттер по кличке Рэй.
Ему было суждено украсить жизнь человека, который год назад думать – не думал, что такое может произойти.
––
– Два шара, которые я забил в начале партии, оказались единственными.
Произнеся это, Виктор улыбнулся.
– Слава богу, хоть эти забил, а иначе стал бы посмешищем перед братьями-бильярдистами. Как ни крути, проигрыш всухую – все равно, что нокаут в боксе.
«Раздел» меня Лесин за двадцать минут. Достанет шар – и на полку, чтобы все видели.
Больше всего бесило, когда Эдуард до того, как совершить удар, припадал перед лузой на правое колено. Припадет и выцеливает, выцеливает… Многие игроки так делают, чтобы отследить траекторию удара. Но то, как исполнял Лесин, выводило из себя.
Не помню, как дождался, когда Эдуард забьет последний шар. Забил и пошел исполнять победный танец, наполеон хренов.
Дальше должен был последовать пятиминутный перерыв. Думал, передохну, с мыслями соберусь. Нет же, откуда ни возьмись бармен нарисовался:
– Рэй бесится. Лапой по паркету бьет, словно сказать что-то хочет. Может, в гардеробной закрыть?
Услышав про Рэя, пришлось забыть про перерыв.
Пес и вправду был в не себе. Завидев меня, скулить начал так, словно хотел что – то сказать.
Следовало успокоить пса, и я не зная что сказать, произнес:
– Я тебя понял. Спасибо.
Рэй успокоился. Этого было достаточно, чтобы обстановка нормализовалась и я смог вернуться туда, где меня ждала