жилища стояли без крыш, и почти в каждом дворе от заборов остались одни лишь столбики. Виктория переглянулась с мужем – но они не сказали друг другу ни слова. Светланка тоже молчала. Она шла, вцепившись в руку матери, и упорно смотрела себе под ноги. Виктор с Викторией промолчали даже тогда, когда увидели неподалеку «жигуль», уткнувшийся прямо в бок колодца, словно пытаясь отгрызть от сруба кусок покрытого мхом бревна.
В голове у Виктора был полнейший кавардак. Ему казалось, что из леса за ними кто-то следит. Он долго не решался оглянуться – словно бы там, позади, как только он обернется, появится собака с дырами вместо глаз. Когда же он все-таки обернулся, ему показалось, что в траве на опушке леса что-то пошевелилось. Боясь испугать Викторию, он промолчал.
Слежка из леса действительно не прекращалась. В голове наблюдателя роились ужасные мысли, но остатки рассудительности взяли-таки верх, и человек остался на месте, провожая лютым взглядом представлявшихся ему черно-белыми мужчину, женщину и девочку – те свернули с дороги к одному из домов.
Виктор открыл калитку сбоку от зеленых ворот и первым осторожно вошел в знакомый двор. Жена и дочка последовали за ним.
Со скрипом покачивалась на ветру дверца, ведущая в огород. Часть плетня отсутствовала, и через дыру просматривалось пугало с соломенной головой, склонившейся набок. От пустой будки, словно ползущая змея, тянулась в их сторону собачья цепь с порванным ошейником. Возле собачьего жилища лежала большая обглоданная кость и красный разобранный диван без боковин, перевязанный бельевой веревкой; похоже, что диван волокли – следы вели от дома, у крыльца которого валялись все четыре ножки дивана.
Со стороны сараев не доносилось ни звука. «Там никого», – догадался Виктор, рыская глазами. Через открытую дверь курятника просматривались пустующие насесты. Возле курятника лежал опрокинутый дрывытэнь – так Павел называл ствол дерева, спиленный с двух сторон, на котором рубали головы домашней птице. Возле дрывытня лежала отрубленная куриная голова, завидев которую, Светланка спряталась за отца. Она обхватила его ногу руками.
Вся эта пустота еще больше испугала чету Красновых. Виктор просто онемел, а Виктория только и смогла сказать:
– О, Боже!..
Одиночным выстрелом ударил невидимый колокол, заставив их вздрогнуть, и тут же открылась дверца погреба. Они увидели седую женщину, глядящую на них из полумрака. На ней была длинная черная юбка, резиновые сапоги и выцветшая мужская рубашка, висящая балахоном. Больше всего эта женщина походила на привидение. Но в ее прорезанном глубокими морщинами лице было что-то знакомое. Губы ее задрожали, и Виктор охнул, признав в этой старухе свою тридцатитрехлетнюю сестру Светлану. Рядом коротко взвизгнула Виктория.
Светлана, выставив перед собой трясущиеся руки, неуверенной походкой направилась к ним. «Витенька, братик… – шептала она. – Как… как… вы… О, Господи, Господи!» По ее исхудавшему лицу потекли слезы, и Светлана закрыла глаза. Виктор,