это сучья хата, и ты старший сучёныш! – Жорка вскочил и вылил остатки чифиря на голову Чики.
– Ты чё, пенёк обмыленный, с кем так базаришь?! – перед Жорой возник Шнырь с заточкой. Жорка ловко подхватил табурет, стоявший рядом, и опустил его на Шныря. Грек, Шыпа и Жмых принялись молотить Жорку со всех сторон. Барак проснулся, но на защиту Жоры никто не встал: нельзя, а то наутро найдут заколотым.
Удар Жмыха был сокрушителен, и Жорка вырубился. На поднявшийся шум прибежала охрана. Посреди барака валялся Жорка с заточкой в руке и Шнырь. Из-под Шныря вытекала лужица крови.
В бараке воцарилась тишина. Жорка стал приходить в себя, охранники подняли его, забрав заточку, явился старший охраны.
– Ну что, голубок, допрыгался? – ехидно кривился старший охраны, глядя на Жорку. С нижних нар раздался голос Ивана Кузьмича.
– Не он это, гражданин начальник, Шныря заколол, не он, а вот тот бугай – я видел.
Иван Кузьмич поднялся и вышел в проход. Жорка глянул на больного, тщедушного, уже почти старика.
– Не пиликай, Музыкант, все одно форта от этого нет, – сказал Жорка, и что-то в глазах у него мелькнуло.
– Да, гражданин начальник, не Жорка это, вот те крест, – в проход вышел Никита. Жорка от удивления разинул рот.
– Да вы все тут припудренные, – подытожил Жорка.
– А ну ша! – заверещал охранник, и Жорку увели.
Его путешествие было недолгим, в итоге он оказался в рубленом, добротном доме из кругляка. Его завели в одну из душно натопленных комнат, пахло жареным салом и водкой. За столом сидел уже знакомый начальник лагеря – хозяин, он уже принял изрядную порцию на грудь.
– А, ты? Ну заходи. Садись, – пнул табурет ногой хозяин.
– Так ведь вроде я уже и так сижу, – съехидничал Жорка.
– А ты умный, как я погляжу. Коль так, садись и слушай.
Жорка присел. Хозяин налил пол гранёного стакана водки и подвинул Жорке.
– Махни.
– Непьющий я.
– Гляди-кась ты, непьющий. Тогда слушай на сухую, – и хозяин начал говорить. Говорил много, уговаривая Адэского сотрудничать, но Жорка только улыбался.
– Начальник, не по адресу на гниль давишь. Я сукой не был и не буду.
Хозяин взбесился, стал угрожать, обещая «жопой на снег», затравить собаками, иголки под ногти, «комаринник в тайге», сгноить на лесоповале, замучить в каменоломне, «закатать в колымскую трассу». Вдруг в нём что-то щёлкнуло. Он залпом махнул Жоркины полстакана.
– Да ты, эх! – махнул он рукой, рухнул на табурет и уронил голову на подставленный кулак. Правду говорят, хочешь знать истинное лицо своего зятя – напои его. Так и получилось у Жорки с начлагеря. Хозяина прорвало.
– Ну, чего вылупился?! Ты думаешь, что только ты порядочный? Шиш! – он скрутил фигу из пальцев и сунул Жорке под нос. – Думаешь, что я сука, зверь нестреляный? Да мне самому всё это противно. Ведь здесь половина народа зря сидит. За что? За мешок картошки – потому что сосед сука, за моток ниток, спёртый