проглота стояла кровать, у окна – стол с тумбой и полками по обе стороны. На верхних полках покоились мягкие игрушки, а на нижних беспорядочно толпились книжки и книжицы, тетрадки с первыми выведенными словами и альбомы с рисунками. В тот год, 1 сентября, мама и папа торжественно отвели её в первый класс, и она оказалась за одной партой с второгодником Гущей. Так началось их знакомство, непродолжительное, но противное.
– Помню, папа, помню, – ни его тон, ни то, что он не поздоровался, не вызвали в ней злости или негодования – годы работы с людьми служили во благо. – До завтра. Буду, как договорились, к обеду.
– Ладно. Давай. Жду, – он нарубил слов и сбросил звонок на полуслове, и «жду» обратилось в долгое жужжание, поглотившее отчаянно барахтавшуюся в воздухе недосказанность и пенопластовую симфонию, написанную мальчишками их двора тридцать семь лет назад.
***
Первый день весны! Утро хлынуло в окна, стёрло, словно пыль с мебели, темноту, и бесстыже рухнуло на диван. Лида резко открыла глаза. Солнечный свет заливал квартиру на восьмом этаже, заливал дом, центр города, заливал Пермь, утопающую в парках и скверах, торжественно притихших в ожидании весеннего буйства.
Минус пять с утра могли обернуться при таком солнце в хороший плюс днём, но каждый живущий на западной стороне Урала знает, как промозглые ветры, возникающие внезапно, способны распылять солнечные лучи, развеивать их в бесконечности и вносить свои коррективы в плазменную работу светила.
Сегодня воскресенье. День, когда можно понежиться в постели, когда нет пробежки, фитнеса, когда вместо привычной овсянки на завтрак можно побаловать себя бутербродами или шоколадом. Бывали такие воскресенья, когда Лида валялась на диване целыми днями, смотрела фильмы, читала, спала. А вечером непременно шла гулять! Туда, где валится за реку солнце, цепляясь лучами-щупальцами за опоры моста, или снуют тучи, серо, понуро, ворчливо, или, поглядывая на себя в огромные окна новостроек, взбивают причёски чернично-клубничные облака. Туда, на Каму!
Упруго потянувшись, выгнувшись, как кошка, Лида окончательно проснулась и вспомнила о встрече с отцом. Вчерашний недолгий разговор, вызвавший детские воспоминания, показался вырванным эпизодом из давнишнего фильма, но язвительный тон, скребнувший по нервам и обостривший внутреннее сопротивление, пригвоздил это кино к стене реальности.
***
Лида жила в центре города, в одном из множества домов, что растут как грибы, придавая Перми современный вид. А из центра, всяк пермяк знает, в любой район можно добраться быстро и без проблем.
«Мо-то-ви-ли-ха-мо-то-ви-ли-ха», – стучал трамвай-шестёрочка, пока мимо потряхивались обступившие со всех сторон дома, потом в окна хлынул простор Северной дамбы с утонувшим в снегу кладбищем по правую руку, и тут же призывно подмигнул купол планетария по левую.