предпочтений Айседаля, где снег шёл чаще, а снежинки казалась пёрышками, что лоснились к ладони и мгновенно таяли; обитала просторная береговая открытость, пушистые пустоши мнимо заменялись на белоснежные лесные шапочки на ветвях и окоченелую от морских ветров землю, что грелась под холодным одеялом; по особенному обыкновению пахли кусты алых роз. Дэниел опомнился, отведя обманчивый взгляд от окна, и направился на кухню готовить луковый суп с гренками и фирменное жаркое.
В дверях появился новый человек – Кейтесс. Он, такой же сероглазый, как и его мать, предстал весьма угрюмым и молчаливым высоким парнем, несмотря на красивую внешность, какую хотелось заиметь Дэниелу: четкую выраженность скул, заметную возмужалую молодую щетину, завитые длинные волосы, собранные в творческий пучок. На приветствие Кейтесс ответил усталой сдержанностью, лишь прибавив, что искренне рад выздоровлению гостя. Мисс Айзес выглядела очень суетливой.
Второй вечер проходил за повторной хвалой кулинарных способностей Дэниела, радовавшийся добрым упрекам за свою неусидчивость – хозяйка признавалась, что в последние месяцы запустила домашние дела после перехода на новую должность заведующей сестринского отделения в районной больнице.
Тихий прилежный ужин перекочевал в чаепитие с вкусным печеньем и прочими сладостями – в одном пряталось цельное ядрышко фундука – Дэниел давно не ел сладкого и никак не припоминал, когда в последний раз с огромным удовольствием растягивал вкус лакомства. Мисс Айзес, заметив блаженное лицо, не удержалась и добавила:
– Мне моя бабка говорила, что если человек слишком эмоционально наслаждается сладостью, то в его жизни её не хватает или вовсе нет.
– А если хочется солененького или кисленького? – играючи спросил Дэниел.
– Тогда вы беременны! – пошутила она.
Они вдвоём посмеялись. Флегматичная обстановка, словно крепкий чай правильно разбавился кубиком приторного сахара.
Неожиданно, после усмирения смеха, мисс Айзес услышала:
– Вы хотели вчера услышать почему я возвращаюсь в Ильверейн… – начал Дэниел.
Никто не заметил никаких различий между «Ильветэрр» и «Ильверейн». Протяжность речи не оставляла позади теней сомнений говорить на чистоту. – Боюсь, одного вечера не хватит, чтобы всё рассказать. Я либо говорю всё, либо ничего – считаю так, проще найти точки соприкосновения.
– Буду признательна, если вы попытаетесь. Вы, кажется, способны чем-то покорять.
«Что на него нашло?» – подумала мисс Айзес. – «Удивительно непредсказуемый…»
– Вы действительно считаете, что не побоитесь услышать всё? – удивился он, учуяв раскрепощённость реакции.
– Чего греха таить: всем хочется знать чужие тайны жизни, чтобы отыскивать ответы на собственные … – улыбчиво ответила она и глубоко хлебнула из кружки.
Да,