жизни. Но невиданные сокровища, изумительные божественные предметы уцелеют, спрятанные среди глиняной кособокой посуды.
– Ты стала прорицательницей. Видишь, то, чего никто не разглядел.
– Мама, тебя занесло в эту глушь, не случайно. Твой город и вся твоя родня должны скоро погибнуть… Навсегда…
– Не болтай лишнего.
– Может быть, стоит предупредить сестер и прародительниц о скорой беде? Солнечная долина способна приютить много племен.
– Что случится, то случится. Уверяю: ни один человек не поверит, что не он сам, а сосед – любимчик судьбы. Разве тебе не кажется, что солнце крутится лишь вокруг твоей головы? Если небо затмили тучи, ты знаешь, что рано или поздно ветер унесет их прочь. Нет разницы между счастьем и несчастьем. Мир слеплен из мгновений. Это главный секрет грядущего. Боги прошлого давно ушли своей дорогой, они обман и пустая надежда. Вместить всю жизнь в один миг – значит: прожить бесконечно счастливую жизнь. Но этого никому не дано. Собирай маленькие радости по крупинкам и лепи из них судьбу.
Мать никогда не рассказывала о своих заповедных снах. На этот счет у нее тоже были гордые табу. Для меня они до сих пор кромешная тайна, и ни на ползрачка не приоткрыты. Уверена, что высохшее кукурузное поле, широким кольцом отделившее нашу деревню от остального мира, уж точно, никогда не снилось принцессе из города Уснувших Богов.
Дыхание матери становилось все глубже и спокойнее, наконец, голова утонула в подушках, и безмятежная улыбка перечеркнула усталое лицо. В глазах отразились звездные блики. Ноги ступили на лунную дорожку, и она пошла над озером к теплому свету, мерцающему впереди.
Под ладонью билось сердце младенца. Она знала, что родится мальчик. И, где бы ни лежал его путь, какие бы лихие пожары и молнии ни бушевали над головой, эта лунная дорожка выведет сына из любой беды.
Пеотль, священный кактус, открывает сферы сознания. Он позволяет разуму проникнуть за границы божественных сновидений. Пейотль можно употреблять всю жизнь, но всех оттенков чар постичь невозможно. Каждое погружение в мир грез – новый уровень бесконечности.
Ни ложь зрения или обман слуха несет людям зелье, а способность проникать в неведомые дали.
Я знала, что мать, когда проснется, не вспомнит ничего из того, что поведала в забытьи. Это хорошо. Иначе будет топать ногами, драть за волосы и кричать: «Ты вторглась в запретный мир! Ты вызнала тайны взрослых!»
Подумаешь, тайны взрослых! Они не сложнее, чем тайны игрунков, например, или шиншилл. И если бы дети, в конце концов, не раскрывали то, что от них прячут, человеческий род давно бы прекратился.
Когда мать, одурманенная едким дымом, засыпала, я любила втайне от нее залезть в секретный сундук. За это здорово попадало. Но сдержать любопытство не могла.
Свое приданое принцесса Глаза-в-Полнеба хранила в полированном черном базальтовом сундучке, в который категорически запретила заглядывать. Но после хорошей затяжки она не могла