будто прямо сейчас она представляла, как вколачивает ржавый гвоздь в мой череп, а потом укладывает труп в могилу.
Эту девушку в воспоминаниях Алексея я не нашёл, а такую он бы по-всякому запомнил.
– Это кто? – тихо спросил я у Эсфирь, показав глазами на незнакомку.
Эсфирь бросила на неё подозрительный взгляд, как у волчонка, привыкшего огрызаться и всегда быть начеку.
– Впервые её вижу. Но могу сказать, что она маг Пути Эреба, а с ними лучше не связываться.
Значит, Путь Эреба. По-другому – Путь Мрака.
Выходит, это некромант. Точнее, некромантка. А такие маги ещё неприятнее, чем друиды. И пахнет от них обычно мертвечиной, да так, что блевать тянет.
– Осколки будущего говорят, что ты с ней переспишь, – добавила Эсфирь так обыденно, будто для неё это привычное дело. – Думаю, уже послезавтра.
Я вскинул брови и с недоверием уставился на малолетнюю пророчицу, но та лишь пожала тощими плечами, поправила очки и добавила, всё так же обыденно:
– Хотя другие осколки будущего говорят, что она отрубит тебе руку и скормит её своей собаке по кличке Мёртвая Голова. Скорее всего, послезавтра.
Она задумалась, почесала в затылке.
– Хотя ещё одни осколки будущего говорят, что эта некромантка будет танцевать с твоим врагом… дважды… а может, трижды. С цифрами у меня беда, я гуманитарий. Но могу сказать, что это случится уже…
– …послезавтра? – невесело усмехнулся я.
– Можешь не продолжать, – поморщилась Эсфирь. – Я сразу смекнула, что ты хочешь оскорбить мои пророческие чувства. А я не люблю иронию и, между прочим, только учусь видеть осколки будущего.
– Вот и учись лучше. – Я быстро вышел за двери.
Незнакомка так и осталась у трибун, ну а я не особо хотел сейчас общаться ни с кем, кроме говорливой Эсфирь, пока не выясню толком, что происходит.
Мы наконец покинули стадион Академии – огромный, выстроенный куполом с колоннами, весь покрытый чёрным облицовочным камнем.
Как только вышли за кованые ворота, Эсфирь схватила меня за руку (да так, что чуть пальцы мне не переломила!) и снова обняла (а вот обняла с нежностью).
– Ты спас мне больше чем свободу, Алекс… Но где ты научился так драться? Тебе же нельзя обучаться. Ты что, нарушил судебные предписания? У нас и так социальный рейтинг: минус один. Ну куда ещё хуже?
Я опять обратился к памяти Алекса.
Оказывается, судом ему было запрещено обучаться у кого-либо из-за низкого социального рейтинга. Причем, каралось это тюрьмой не только для самого Алекса, но ещё и для наставника, который рискнёт его обучать.
Паршиво, что сказать.
На улице были уже густые сумерки, повсюду мерцали огни: фонари, подсветка домов, только экипажей что-то было не видно. В любом случае, это всегда был уютный и красивый город…
«Изборск, – тут же подсказала память Алексея Бринера. – Российская Империя».
Хорошо, хоть тут всё на месте. В Изборске у Бринеров было большое родовое имение у Белого озера, так что…
– Эй,