присмотрю, – буркнул страж, – только это самое… местов у нас тута нету для вас.
– Мы на полу переночуем.
Всадники, отдав лошадей на присмотр обитателям крепости, забрали с них попоны и прочие походные принадлежности и разместились недалеко от костра.
Опустошившая Страж толпа, после того, как удовлетворила жажду крови, покинула стены крепости, оставив за собой лишь кровь и мертвые тела бойцов. Тени, что помогли им перебить обитателей крепости, куда-то исчезли, растворившись в ночном мраке. Выйдя за пределы ворот, единый поток дрогнул. Одни стремились на запад, другие – на север.
– Вы не можете просто так взять и вернуться! – настаивал один из проповедников.
– Это почему же? – ответил ему староста, – Из крепости больше никто жечь да убивать не придет. Некому. А идти дальше на север, мы не соглашались.
Старосту поддержал нестройный хор сельчан. Все говорили, что, дескать, если пришли из Стража, то больше не придут. А больше причин устраивать свару с дружиной, нет.
– Вот именно, – кивнул староста, – Нас и за это по головке не погладят. Скорее – настучат по ней. А вы предлагаете наше положение еще хуже сделать? Нет, друг, так дело не пойдет. Мы возвращаемся.
– Если вы так боитесь, что правитель вас накажет, то начните устанавливать правила сами! – крикнул второй проповедник.
– И кто же будет их устанавливать, мил человек? – не уступал староста, – Я? Ты? Может, кто-то из этих вот?
Глава деревни обвел широким жестом белых плащей.
– Пусть идут, – одернул назревающее недовольство «плащей» первый проповедник.
– Но, как же так? – возмутился второй, – Мы что, теперь будем отпускать всех, кто с нами одной кровью повязан?
– Им так и так станет хуже, – на каменном лице первого отобразилась мрачная усмешка, которая совершенно не вязалась в берестяно-белым цветом кожи, – Всем собраться, и двигаем на север.
Когда все белые плащи собрались, проповедник повел отряд, терявшийся среди заснеженной тропы, в сторону реки Змея, служившей границей между суровым Приграничьем и относительно приветливым Трехречьем. Когда снег лизнули первые лучи скрывающегося за пепельно-серой пеленой солнца, отряд уже достиг восстановленного моста через реку. Дальше на север тянулось Трехречье.
К тому времени, как стемнело, волхв был уже почти на полпути к цели – старой обрядной площадке, на которой стояли вышки с чашами на вершине. Когда-то эти вышки были дозорными, но чем больше нечестивцев хоронили в этих местах, тем больше давила на обитателей сама среда. Когда бойцы «Черной Дружины» ушли оттуда, огонь в чашах еще горел, пока позволял запас дров, заложенный обитателями. Когда все дрова обратись в золу, на площадке стал гулять ветер.
Были, конечно, отдельные смельчаки, которые по тем или иным причинам пытались заселиться в этих проклятых всеми или почти всеми богами местах. Однако уже вскоре желающих селиться