как тать,
вслед за тобою.
И строки, что оставил мне,
ложатся ровно.
Но стынут слезы в полынье
на речке Черной.
Почти по Чехову
Приложено немало сил.
Без лжи и фальши.
Поверьте мне. Я Вас любил.
И буду дальше.
Готово сердце разорвать
любовь на части.
Сильней лиловая печать
священной страсти.
Своими тропами идем
по жизни к смерти.
Не быть нам никогда вдвоем.
Вы мне поверьте.
От Вас в душе глубокий след.
Он мне наградой.
Обидно, что местечка нет
мне с Вами рядом.
Звучит в эфире пастораль
забытой драмы.
У вас особая мораль,
с собачкой дамы.
Я нож по рукоять вонзил
святому блуду.
Поверьте мне. Я вас любил.
И дальше буду.
Не унывайте. Каждый час
я Ваш попутчик.
И тенью буду подле Вас…
На всякий случай.
Тебе
(читая Пушкина)
За ним, конечно, нам не угнаться.
Как ни скачи.
Но созревает зерно романса
в тугой ночи.
А ранним утром, едва забрезжит
зарей восток,
уже трепещет, живой и нежный,
его росток.
И день настанет, любовью светел
и сладок ей.
К тебе, родная. На этом свете
одной моей.
Сретенье
Я знаю, что ты ждешь письма.
А мне и поделиться нечем.
Да, нынче Сретенье. Весна
к нам из снегов спешит навстречу.
За ней шальные соловьи
из теплых вотчин прилетают.
И хлынут песни о любви
из рощ неугомонной стаей.
Под этот аккомпанемент
я запою в любой момент.
«Снова утро. Снова будни…»
Снова утро. Снова будни.
Ждет работа в дымке серой.
И начальство снова будет
нудно действовать на нервы.
Но забудутся страданья,
неурядицы и скверны,
когда я в места свиданий
прихожу. Конечно, первый.
«Ночь подремала под луною…»
Ночь подремала под луною,
звенит губитель сна – брегет.
Несется день счастливой новью,
с ним поцелуй мой и привет.
«За окнами февраль. А дождь уже роняет…»
За окнами февраль. А дождь уже роняет
озябших капель гроздья на асфальт.
Еще немного, и снега совсем растают,
и будем терпеливо лета ждать.
И я дождусь всего, о чем мечтаю.
И захлебнусь, восторгом напоен,
когда, в объятьях руки заплетая,
в одной постели мы окажемся вдвоем.