верить, в этот раз
все наши пожеланья сбудутся.
И в этом месте, и сейчас.
И пробежит мороз по кожице
от ожиданья новых встреч.
Что ни захочется, всё сможется.
Что было, сможем уберечь.
Пускай судьбою мы изношены,
хлестала вдоль и поперек.
Верь в чудеса, моя хорошая.
Хоть сказка – ложь, да в ней намек.
«Как видно, наступает кризис творчества…»
Как видно, наступает кризис творчества.
Незваным гостем горькая тоска
терзает душу в пору одиночества.
И не приходит первая строка.
Хочу сказать о чувствах неизмеренных
к тебе, родная. Не хватает слов.
Как будто сгинули в мирах затерянных.
Одно из них осталось лишь – любовь.
Оно всегда мне верная защитница
И поводырь во тьме мирских сует.
И вряд ли что-то лучшее отыщется,
синонимов такого слова нет.
Прости мое несовершенство лексики,
перо ослабло, и язык ослаб.
Я знаю, нет на свете, даже в Мексике,
мудрей, нежнее и красивей баб.
«Бежит стремглав поток минутный…»
Бежит стремглав поток минутный,
и новый год сменяет старый.
Доносит ветерок попутный
мотив расстроенной гитары
и дым костров с лесных опушек,
ленивое реки журчанье,
веселый смех твоих подружек
в часы рассвета ожиданья.
Твоя рука в моей ладони
углем горит, не остывая.
Трепещет сердце молодое.
И до сих пор я это знаю.
И до сих пор я ясно вижу
костра оранжевые блики
в твоих глазах, что всех мне ближе,
великолепней всех великих.
Они проводят к счастья дверце
и убедят ее открыться.
И за тобою, дама сердца,
войдет туда твой верный рыцарь.
«Совсем не потому не помню зла…»
Совсем не потому не помню зла,
что кровью голубою я накачан.
Любой ледник растает от тепла
любви к тебе, могучей и горячей.
9 января 2008 года
«Суровый век, суровые законы», —
когда-то в умной книжке прочитал.
Не нужно рисовать себе икону
и возводить не стоит идеал.
Но на земном пути тебя я встретил
и цену дорогую заплатил.
Ты для меня одна на целом свете.
И божество, и ангел во плоти.
«Заветных слов умолкнет череда…»
Заветных слов умолкнет череда,
закроет Книгу судеб чернокнижник.
Что б ни вещал он, для меня всегда
ты всех красивее, милее, чище, ближе.
«Под ворохом инструкций и бумаг…»
Под ворохом инструкций и бумаг,
под тяжестью забот и указаний
ты