негромко проговорила я, поглядев на Ольгу.
– Понятно. Ну, как говориться, шерше ля фам. Ищите женщину, в переводе. Поступок откровенно бабий. Подумай, милая, есть у тебя подружка, – он выразительно посмотрел на Ольгу, – с которой ты платье новое или мужика не поделила…
– Идите на фиг, Леонид Александрович! – заорала Ольга, вскочив. – Вы что себе позволяете?! Да я… никогда… Да вы знаете…
– Уймись, – грубо оборвал он.
Ольга примолкла, но ненадолго:
– Иринка, письмо мне принёс курьер! Курь-ер! – повторила она по слогам. – У кого хочешь спроси! – и, так как Тамара Ильинична, ошарашено молчала, оглянулась беспомощно и добавила полушепотом, – Не было тогда никого. Ир, он же специально, кого ты слушаешь!? Да я никогда…
– Никогда-никогда, кто бы спорил, – убийственно заявил Лёнька. – Перечисляю факты: письмо передала Ольга Витальевна, хотя на конверте означено: «лично в руки», к журналистам за стол подсела Ольга Витальевна, историю про изнасилование тоже Ольга Витальевна рассказала.
– Он врёт! Перевирает! Иринка, не знаю зачем ему это нужно, но, послушай…
– Действительно, послушай, милая, – мягко согласился Лёнька, – самое интересное впереди. Я не зря спросил про мента. Ведь про эту историю она за столом не упоминала. Выходит, уже после того как я увел тебя в кабинет, она не торопясь поведала её Василию.
– Ничего подобного! Я сразу же ушла! У меня же фингал под глазом!
Насколько я знаю Ольгу, она на самом деле не стала бы находиться с фингалом на людях.
– У меня на этот счет другие сведения. По крайней мере, четыре свидетеля, а также записи с камер видеонаблюдения, могут подтвердить, что после того, как мы с Ириной ресторан покинули, вы, уважаемая, всё ещё находились в зале и о чём-то мило с журналистом беседовали.
– Конечно, свидетели! Да это же твой ресторан! У тебя там все схвачено! Свидетелей может набраться и десять штук!
– Согласен, но против одного вы, Ольга Витальевна, возразить не сможете – историю про мента и носки знали только вы и Ирина. Она её не рассказывала, выходит, вы. Или вы будете утверждать, что господа полицейские сами свой позор прессе сдали?
– Слушай, ты… – злобно заявила подруга, хотела сказать что-то оскорбительное, но под Лёнькиным взглядом съёжилась и спросила: – Никак не пойму, зачем тебе всё это надо?
– Ни за что не догадаешься, – хмыкнул он и тут же на меня глянул. – Кстати, раз уж на то пошло, то и про изнасилование свое ты на всех углах не кричала, правда? Кто знал об этом, тот и запугивает анонимками – это же аксиома.
– Кто угодно мог знать! – взвилась подруга. – Ты вот, например. Узнал же про педофила.
– Не-е-ет, Ольга Витальевна, – весело протянул он, – про маньячка я стал выяснять после вашего рассказа, а нам надо тех, кто изначально знал. Теперь, понятно, пол города знает. Так вот, про изнасилование изначально знали совсем немногие, давайте прикинем: следователь, который вел дело, врачи, родственники остальных, убитых девочек, родители Ирины, она сама.