была для меня так упоительна, что я просто не мог заставить себя поделиться с кем-то своим богатством. Видите эту жемчужную диадему у бутылочки с хинином? Хоть у меня и разрывалось сердце, когда я это делал, но я приготовил ее, чтобы послать дочери Морстена. Вы, дети мои, передадите ту часть сокровищ Агры, которая должна принадлежать ей. Но не давайте ей ничего, даже этой диадемы, до тех пор, пока я не умру. Я знаю людей, которые были уже одной ногой в могиле, но все же выздоравливали.
Я расскажу вам, как умер Морстен, – продолжил он. – У него много лет было плохо с сердцем, но он от всех это скрывал. Я один знал об этом. Когда мы с ним служили в Индии, удивительное стечение обстоятельств дало нам в руки огромное богатство. Я привез сокровища сюда, в Англию. Когда приехал Морстен, он первым делом направился ко мне за своей частью. Он пешком пришел сюда со станции, и тут его встретил мой верный Лал Чоудар, которого уже нет в живых. Мы с Морстеном поспорили о том, как делить сокровища, дело даже дошло до криков. Взбешенный Морстен вскочил с кресла, но вдруг лицо его посерело, он схватился за грудь и повалился на спину, да так, что угодил затылком прямо на угол того самого ларца, в котором лежали сокровища. Я подошел к нему, наклонился и, к своему ужасу, увидел, что он мертв.
Не помню, сколько я просидел над его телом, пытаясь понять, что теперь делать. Первое, что мне пришло в голову, это, разумеется, обратиться за помощью. Но я не мог не понимать, что все решат, будто это я его убил. Умер он во время ссоры со мной, на голове у него была глубокая рана – все это свидетельствовало против меня. К тому же, если бы началось официальное расследование, пришлось бы рассказать и о сокровище, чего мне совершенно не хотелось. Морстен говорил, что ни одной живой душе неизвестно, куда он поехал. И я решил, что будет лучше, если этого так никто и не узнает.
Я все еще сидел в задумчивости, но вдруг поднял глаза и увидел, что в дверях стоит слуга, Лал Чоудар. Он тихонько зашел и закрыл за собой дверь на задвижку. „Не бойтесь, саиб, – сказал он. – Никто не узнает, что вы убили его. Давайте спрячем тело так, чтобы его никто не нашел“. – „Я не убивал его“, – сказал я, но Лал Чоудар покачал головой и улыбнулся. „Я все слышал, саиб, – сказал он. – Слышал, как вы ссорились, слышал звук удара. Но уста мои запечатаны. Все в доме спят. Давайте вместе унесем его“. И эти слова заставили меня решиться. Если мой собственный слуга не верил в мою невиновность, разве мог я рассчитывать, что мне поверят двенадцать олухов на скамье присяжных! Той же ночью мы с Лалом Чоударом избавились от тела, и уже через несколько дней все лондонские газеты трубили об исчезновении капитана Морстена. Вы видите, что в том, что случилось, я не виноват. Вина моя в том, что я, можно сказать, похоронил не только тело, но и сокровище, и решил, что доля Морстена теперь принадлежит мне. Вы должны будете исправить это и передать долю Морстена его дочери. Наклонитесь ко мне поближе, я скажу вам, где искать сокровище. Оно спрятано в…»
В эту секунду его лицо