молча направился на задворки – к дальнему квадрату земли, помеченному флажками. Спустя время, к нему, пошатываясь, приковылял Петька. Они встали трудиться в пару.
Дрон пытался представить себе «новосела», для которого сейчас готовилась яма. Что за человек? Чем он сейчас занят? Полон жизни или пребывает в агонии? Молит Господа избавить от мук?
Молодым кажется, что возраст – страховка от смерти и впереди – бесконечная жизнь, думал он. Старики желают покомфортнее протянуть время и полюбовно договориться со своим дряхлеющим телом, которое с возрастом создает одни страдания и неудобства.
Возможно, и будущий новосел в свое последнее утро пьет чай или читает газету, нервничает. Торопится. И конечно, не думает о том, что его планам не сбыться. Тонка, невесома грань. Маленький вздох, выдох… Шаг – и земляной холмик.
Вскинув голову, Дрон посмотрел на просторный нетронутый участок пашни, который им только предстояло освоить, окинул взглядом коллег, разбредшихся по делянкам. Сосредоточенно глядя под ноги, работяги вгрызались в почву.
Лопата чиркала и звенела. Дрон с остервенением крушил мерзлую землю, которая от сильных ударов рук кололась на мелкие части. Верхний слой почвы хорошо нагрели пушки, и ее, теплую, дышащую, соскребали в сторону в кучу, не мешкая, пока она вновь намертво не сроднилась со льдом. Но глубже была твердь, металл не справлялся.
Дрон работал мощно, ритмично, получая удовольствие от игры мускул. Стало жарко. Густые клубы пара горячего дыхания окутали с головой, воротник заиндевел.
Экономные, слаженные движения рук отвлекали от посторонних мыслей. В голове зияли мрак и пустота, словно в подземелье.
В бригаде к Дрону относились настороженно. Он на дух не переносил пустых разговоров, полутрезвых братаний, липких шуток и избегал общества коллег. Оттого казался всем и высокомерным, и диким.
Нежелание идти на контакт вызывало к нему тихую злобу, которая Дрона не особенно донимала, если не считать неудобств от мелкой пакости сослуживцев. То, бывало, его добротные рукавицы кто-то себе присвоит, а взамен подсунет рваные, негодные. Иной злопыхатель мог подпилить черенок у лопаты.
Чаевые, которые перепадали им за халтуру, направлялись в общий котел и согласно сложной схеме расчетов распределялись между «своими». На остаток сэкономленных средств устраивались посиделки, которых Дрон сторонился. А его на них и не звали.
Появление Дрона в бригаде сопровождалось напряженным молчанием, гримасами и перешептыванием. Недобрые взгляды, обращенные в свою сторону, он чувствовал и спиной, и затылком.
Платили за труд по-нищенски мало и оттого работать вместе с Дроном сулило выгоду напарнику. Выносливый, мощный, как трактор, он с лихвой перевыполнял дневную норму труда. Но даже возможность пополнить карманы не прельщала землекопов в компанию к Дрону. Мало того, что любого в пот вгонит, так еще за весь день не обмолвится словом – скука смертельная.
Чада Божьи
Работяги,