формулу тренера.
СанСаныч обычно так напутствовал перед выходом на ринг, после чего следовало: «Аминь, твою мать», – и дружественный тычок кулаком под лопатку.
«Кастро» покачал головой и посмотрел на меня, как на душевнобольного:
– Всё это тут и делают.
Я ответил:
– Пусть пробуют.
Он снова провёл двумя пальцами по бороде, и вдруг ухватил себя за волосы на подбородке и медленно, раздельно, словно гвоздями в темя вколачивая слова, яростно зашипел:
– Ты чего-то не вкуривашь, паря… Это ты будешь делать! Ты, а не они! Мне тут бои, что по правилам, что без правил нахрен не нужны! Понял?
– Понял.
– И слушаться будешь, как маму родную! Скажу яйца оторвать – будешь рвать. Понял?
– Понял.
– Тут только мои правила. И ничьи больше. Понял?
– Понял.
С минуту изучая мою каменную рожу, «Кастро» успокоился и, скрестив на груди руки, задумчиво переспросил:
– Значит, типа Емельяненко, говоришь?
Я не отреагировал. Это же не я говорил. Значит, и вопрос не мне.
– А что… Действительно, похож, – он задумчиво оглядел меня, склоняя голову то на один, то на другой бок: – Только рожа больше мятая и ростом вроде как повыше.
Он усмехнулся, отпустил бороду и кивнул:
– Будешь Емелей! – и помощнику: – Регистрируй.
Я пошёл к увальню, плюхнувшемуся мягким местом на стул, а «Кастро» – к заветной полочке с коньяком.
– Фамилия, имя, отчество, адрес…
Когда секретарь аккуратным почерком неторопливо заполнил необходимые графы и забрал мой паспорт на хранение, клетка у меня в руке начала шевелиться. Видимо, Тася проснулась. А может запахи не понравились. От увальня несло одновременно и сивухой, и отвратительным душком грязного тела, залитого одеколоном.
Не поднимая глаз от журнала, увалень монотонно объяснял:
– Барак охраны слева от входа белое знание, кликнешь начальника смены, он тебя разместит. Там сейчас Чахлый дежурит. Мужик такой низенький, морда, как кулак – узнаешь сразу. Зовут Ерофей, но тут имена не в ходу – либо по кликухе, либо «товарищ командир». И поаккуратнее с граблями – он тоже не дурак подраться. За формой и постелью сходишь на склад, это…
И тут коробка грохнула! Словно петарда взорвалась.
Увалень подпрыгнул и застыл с остекленевшими выпученными глазами и рукой, так и не показавшей направление на склад. «Кастро» задержал стакан перед ртом и задумчиво посмотрел в нашу сторону.
– Это что это, а? – повышая голос, начал увалень.
– Тася чихнула, – честно ответил я и поставил коробку на стол прямо перед ним.
Тот отодвинулся и встал с места. Спокойствия ему это явно не прибавило – я всё равно высился над ним на полголовы, а прямо перед пахом лежала странная коробка. В глазах парня явственно читалось желание расслышать – тикает она или нет.
Я сдёрнул узел с бечёвки и развалил на стороны картонные борта.
Тася сидела