он не успел.
В коридоре что-то глухо взревело, выкрикивая протяжные «е-е-а».
Я поднял Тасю с пола и посадил на кровать – вить гнездовье среди одеял.
– Последите, чтобы не спускалась. Холодно, простудится.
Не ответив, Рашид Джиганшевич кивнул, – его блёклые тёмные глаза, как две пластинки, оловянно смотрели на меня снизу вверх.
И я побежал в коридор.
– Емеля? – мужик с фонариком шарахнулся от входа в подвал, когда я махом одолел лестницу и встал пред ним. В темноте-то не особо видно, вот он и струхнул.
– Ну?
– Там эта… свара началась… Командир зовёт, – просипел он.
Вдалеке раздалась автоматная очередь.
Я толкнул мужика в плечо, направляя к выходу:
– Показывай!
Выскочили на улицу.
Охраняемая зона вся в огнях, словно ёлка под Рождество – десяток мощных прожекторов лупили по каждому квадратному метру площадки между бараками. А там сотни людей надрывали глотки, потрясали кулаками и чем-то увесистым, и чувствовалось издалека – кровью пахнет. Даже, если не уже пролитой, то будущей – наверняка.
Я быстро нашёл глазами «Кастро» – он стоял на крыше джипа и размахивал пистолетом, выкрикивая слова, которые тут же поглощал общий ор и бешеный лай собак. К машине толпе не давало подступиться полукольцо автоматчиков и десяток псов, удерживаемых охранниками на «строгачах», а со спины «команданте» защищала стена административного здания.
Обгоняя тихоходного мужичка, я рванул и врезался в толпу дурно пахнущих вопящих маломерков. И пошёл, гребя руками, словно по грудь в воде: влево оплеуха, сшибающая с ног, и тут же – вправо. Влево – вправо, влево – вправо. Вокруг ревело, вопило, выло и стонало немытое человеческое море. А под ладонями хлюпало, трещало и рвалось. Широкие и узкие морды всех оттенков евроазиатских рас оглядывались, и лишь успевали заметить меня – деваться в толпе некуда – их тут же сносило в сторону от размашистых ударов.
Когда до автоматчиков оставалось совсем чуть – море вокруг меня раздалось в стороны само, отхлынуло назад и заглохло. Где-то стонали, шептались, шипели злобно, но уже не кричали. Затихли. Ждали.
«Кастро» приосанился и, ткнув пистолет обратно в кобуру, вытянул стек, похлопал по ладони:
– Что, козлы ссанные, уделались? Я вам, мать-перемать…
Кольцо охраны пропустило безоговорочно, и я прошёл к самому джипу – чёрному тонированному «УАЗ-Патриоту». Глянул на команданте, орущего благим матом, потом на толпу, быстро трезвеющую и тихорящуюся. С чего бы им пребывать в такой задумчивости? Пока есть за тобой сила и бунтарский угар – надо ломить всё и вся. А уж как призадумаешься, так, ведь, и не захочется… Вот ведь верно сказал «Кастро» – козлы ссаные и есть!
Я сел на капот «Патриота» – тот лишь скрипнул, сразу чувствуется, что серьёзная машина – и в задумчивости стал оглядывать толпу. Разношерстная стояла компания. Тут и желторожие кто с Китая, кто с Тадж-Киргыз-стана, и тёмнолицие с Кавказа,