обрадовался Алексеев. – Как хорошо!.. Как хорошо, что рядом. Тогда мы пойдем пешком и прогуляемся.
Он снова оглянулся.
– Ты чего-то ждешь? – спросила Элеонора.
– Нет, нет, что ты, чего мне ждать. Мне ждать совсем нечего. – Алексеев суетливо задвигался. Глаза его бегали, он смотрел то на гардеробщика, то на швейцара, то на дверь, но только не на Элеонору. В нем росло страшное предчувствие.
– Ну тогда пойдем? – нетерпеливо спросила Элеонора.
– Как?.. – тихо спросил Алексеев.
– Как это как? – Элеонора посмотрела на Алексеева, потом на дверь и неуверенно добавила: – Очень просто. А что?
– Нет, нет, ничего, пойдем, – он взял ее под руку и нерешительно повел к двери.
Дверь приближалась. Он чувствовал, как гардеробщик и швейцар сверлят его спину взглядами.
Перед дверью он на мгновение замер, потом дернул ручку, и его худшие опасения подтвердились.
Он дернул еще раз, дверь не поддавалась.
В бешенстве он обернулся.
– Вы зачем ее заперли?! Зачем?!
Швейцар с гардеробщиком с любопытством уставились на Алексеева.
– Зачем, я спрашиваю??!! – кричал он. – Вы не люди, вы звери! Вы хотите уничтожить меня! Да, да! Я знаю! Я чувствую! Вы всё делаете для этого! – Он всхлипнул. – Таким людям, как вы, нельзя доверять власть над дверью! Вы ею злоупотребляете! Кто вам дал такое право?! Кто?!
– Коля! Коля! Успокойся! – шептала Элеонора, удерживая его за руку.
– Кто, я спрашиваю?! Молчите?! Думаете, вам все можно?! Захотели – открыли, захотели – закрыли! Тоже мне, боги входа и выхода! Дверь-то не ваша! А чем вы руководствуетесь в ваших поступках? Чем?! Инструкциями?! Да вы пользуетесь ими как топором! И ваша власть безраздельна! Только человечность может вас ограничить, но именно человечности в вас нет! И языка человеческого вы тоже не понимаете! Убийцы! Убийцы! – гневно закончил Алексеев.
Элеонора смотрела на него со смешанным чувством восторга и удивления.
Швейцар неторопливо сдвинулся с места и, ничего не выражая лицом, направился к Алексееву. Но Алексееву уже нечего было терять. Он мужественно напрягся, готовый решительно ко всему. Элеонора нервно вцепилась ему в локоть.
Швейцар прошел мимо и толкнул дверь. Дверь открылась.
На Алексеева сразу же стало жалко смотреть. И поэтому на него никто не смотрел.
Швейцар пошел обратно.
– Простите, – прошептал Алексеев ему вслед.
– Идем, – обреченно сказала Элеонора, и Алексеев послушно двинулся за ней.
Они вышли из дверей гостиницы, от неловкости пряча друг от друга глаза. Была уже ночь. Даже светили звезды. Дома стояли с темными слепыми окнами, и тишина нарушалась только редкими машинами, мелькавшими огнями за далеким поворотом.
Улица была безлюдна и утопала в снегу.
– А вот мои следы, – как ни в чем не бывало постаралась сказать Элеонора. – Надо же, еще не запорошило…
По краю тротуара тянулись две цепочки следов: женские и мужские. Мужские семенили и торчали носками