на себя.
После службы за трапезу сели. Сегодня характерник Дюк сел одесную атамана, а Логина усадил одесную себя. Тот сидит напуганный – спозаранку поп стращал разговорами, а теперь Логин вроде и понимает, что должен быть благодарен Дюку, а ему больше страшно, чем благоговейно. Внутри всё аж корёжит, кусок в горло не лезет. Атаман суров, недоволен, что малец рядом. Поглядывает Логин на седовласого – тот всё подбадривает-подмигивает. Остальные казаки притихшие: все знают, куда сейчас предстоит идти и какое дело исполнить. На попа Логин смотрит – у того лицо мученика, не иначе как его нави на заклание повести собрались.
Собрались идти к запруде. Дюк командует. Поп идёт, при нём казак Соколик. Он ему и в быту прислуживает, и на службе пономарём. Седовласый наконец назвался – Феодором звать. Тоже идёт. Вроде как за Логином надзирает. Ещё четверых казаков Дюк взял на всякий случай. Наказал им в воду не лезть ни в коей мере. К воде можно только попу, а в воду – только самому Дюку и Логину, от чего тот не сильно возрадовался. Совсем не охота опять в навью воду лезть, судьбу испытывать.
Снова знакомая запруда, только на этот раз со стороны пологого берега, что порос рогозом. Остановились повыше, где берёзки. Голосом, которому не хотелось перечить, Дюк распоряжается:
– Я пойду выманю навь, чтоб она на тот берег не ушла. А ты тем временем воду освяти. Тогда она уже в запруду не сунется, на берегу и изловим. А тут её ты жди, – ткнул он пальцем в Логина. – И вы с ним тоже, – кивнул он молодым казакам. Потом приблизил лицо к Логину, – Да помни, что они её видеть не могут. Ты их глаза.
– Я их глаза, – сбивчиво повторил Логин. Ох, и не нравилась ему затея.
Особо не растекаясь глаголом, Дюк развернулся и пошёл к воде. Шаг, шаг, ещё – миновал березнячок, и вербу. Вот и рогоз цеплялся ему за сапоги, как трава. А Дюк не тонет, в воду не ухает. Странное ведовство сковало воду: идёт он по глади, будто по льду. У самой воды поп тоскливо вздыхал да крестился. Рядом Соколик держал кадило и ладан с угольком.
Дюк стоит посреди озера прямо на воде. У берега поп. Дальше Логин, за ним четыре молодца шабли наголо, не шевельнутся, подвести главного боятся. Чуть поодаль, словно не при деле совсем, седовласый Феодор жуёт колосок. Тишина стоит страшная. Ни жаворонок ни фьюкнет. Ни кукушка не всплакнёт. Ни рыба не плесканёт.
– Руса-а-алка-а-а! – нечеловечески взревел Дюк. Снова словно не сам зовёт, а будто с левого плеча кто басовым раскатом ему вторит. – На-а-авь! Покажись! Приказываю тебе. Призываю тебя.
Кажется, сама вода содрогнулась откуда-то из недр. Словно мир шатнулся. Разошлась гладь воды шагах в десяти от Дюка, разорвалась волна – и стала перед ним навь. Логин смотрит на воду – на воде она стоит, а в ней не отражается! Тут он вспомнил, что остальные-то не видят её. Обернулся потихоньку и кивнул им, мол, она здесь. Но у тех лица встревоженные, видать, хоть глазом не видят, а сердцем чуют, как мир божий с навьим схлестнулся.
Дюк делает шаг к ней. Она лукаво смотрит, смеётся, красуется.