круглые, сытые. Заботится, стало быть, о внуке. Хороший дед.
– А входить в те печеры следует с молитвой да постом, – продолжал старец, – а, ежели не покаявшись да с черными мыслями войти, то стены сомкнутся, а потолок обвалится на главу такого грешника…
– Так ты, мил человек, в те печеры и идешь? – неожиданно перебил голова, пронизывая старца острым взглядом.
Тот согласно кивнул.
– Не боишься, Лещ, что тебя первым и завалит?
Старец вздрогнул, все намоленное благодушие разом слетело с лица, брови приняли хищный изгиб, а очи засветились недобрым блеском.
– Не много ли чести для вора1 в печерах сгинуть, там только праведников погребают? Врать ловчее следует, – голова медленно поднялся, а за ним и все служилые, и даже мальчонка вскочил, испуганно поглядывая то на деда, то на суровых мужиков при саблях, и только лжестарец нагло продолжал сидеть на опрокинутой колоде.
– Давно ли в богомольцы подался? – скрестил руки на груди голова.
– Так не молодею, пора и о душе подумать, – прищурил правый глаз Лещ. – Люди-то меняются.
– Ой ли?
– Ну, ты-то, Яша, из ватажников в чины выбился, большим человеком ходишь, как я погляжу, вон кафтан какой на тебе справный, чего ж и мне богомольцем не стать? – от деда исходило спокойствие ледяной глыбы.
– Я свой кафтан на государевой службе получил, верой и правдой царю и отечеству служу! – разъярился Яков Савелич, багровея. – Про то здесь всем ведомо, и в прихвостнях у Заруцкого не хаживал.
– Времена такие были, темные, кому надобно служить – сразу и не разобрать было, – равнодушно глядя в костер, отозвался Лещ, – ты вот вовремя сообразил, куда крутнуться, за то тебе честь и хвала.
– Ты меня хвалить явился? Чего надобно?
– Дозволь, Яша, про то с глазу на глаз переговорить, – медово пропел бывший дружок.
– А я от своих людей тайн не держу, – выпятил грудь голова.
– Зря упрямишься, сам понимаешь, по глупости какой не пришел бы.
– Понимаю. Я с тобой отойду, а воеводе донос полетит – Яшка Ивашов с ворами якшается. Тут говори, а нет, так скрутим да в разбойный приказ свезем, пусть там с тобой разбираются.
– Хороши у тебя людишки, коли доносов боишься, – усмехнулся Лещ. – Ну, гляди, не пожалей потом. За помощью я явился, Кудеяров схрон надобно забрать.
При слове «Кудеяр» над служивыми полетел громкий шепот, кто-то даже присвистнул.
– И много там, в схроне, припрятано? – хмыкнул голова.
– Да и двоим не унести.
И новый свист изумления.
– Врешь ты все.
– Коли бы ловчее хотел соврать, так сказал бы – Заруцкого добро, он как раз в ваших краях бродил, – встал наконец с колоды лжебогомолец. – А я говорю – Кудеяра самого. Вон правнучек его при мне, там и его доля имеется, наследство кровное.
Служивые поворотились к подзабытому всеми мальчонке,