в свободное от основных занятий время. А личное время всегда было дорого. Потому уроки стали проводиться реже, и скоро совсем сошли на нет. Однако первоначальные навыки из проведенных занятий Дружинин для себя все-таки почерпнул. А вот строевой подготовки и занятий по химической защите было с избытком. Как только не кляли бойцы ненавистного командира учебной роты Перебатько, какими прозвищами его ни награждали – добрым и рациональным для их службы офицер не становился.
Шла третья декада августа, летний зной изматывал людей так, что каждому хотелось на пару минут оказаться в январе или в марте, чтобы охладить тело от невыносимой жары и жажды. Задыхаясь от очередного марша и обливаясь потом, Дружинин наконец достиг заданного рубежа. Он снял противогаз и вместе с подсумком откинул его в сторону. Солнце нещадно пекло, а выгоревшая от зноя степная трава, как сплошной ковер, вся была желтого цвета. Расстегнув пуговицы гимнастерки, Анатолий прищурил глаз и, недовольно морщась, посмотрел на солнце.
– Ну и жара! – возмущаясь, выдохнул он и сел на сухую полынь у края пыльной дороги. Некоторые из новобранцев, не выдерживая нагрузки, ложились здесь же, прямо на землю. Разговоров не слышно. Люди после бега восстанавливали дыхание. Дружинин вытащил из-за ремня пилотку и вытер ею мокрый лоб.
– Я этому ироду первому пулю в спину пущу, как только на фронт попадем. Порою мне кажется, что немцы на фронте наших солдат только газами и травят. Ну о другом и не подумаешь, если остальным наукам эта сволочь нас не учит – только муштре на плацу да бегу в противогазах, – сетовал он на своего командира, глядя на мокрые от пота гимнастерки друзей. Солдатская форма от солнечных лучей и стирки за полтора месяца службы выгорела до белизны.
– Я не знаю, как ты, Толя, но мне кажется, этого Перебатько я уже сегодня голыми руками задушу, не дожидаясь, когда нас до фронта довезут. Сколько нашей крови этот гад выпил? Ну хоть какая-то польза была бы от этого кровопийцы – никакой! – поддержал Анатолия Ломакин.
– Правильно, Гриша! Здесь этого аспида и задуши. Его на фронт все равно не отправят, у него ограничение по состоянию здоровья, теперь наш старший лейтенант только к службе в тылу и годен; так что на передовой вам встретиться все равно не придется, – советовал ему Чурзин.
– Ничего, товарищи, зато в случае газовой атаки на фронте вы, в отличие от других, противогаз наденете, когда еще букву «г» в команде «Газы!» едва успеют произнести, чем себе жизни свои драгоценные и спасете, – смеялся Рогожкин, расстегивая ворот мокрой гимнастерки.
– Ты знаешь, Саша, на букву «г» много слов. И если на фронте тебя твой боевой командир предупредит «Смотри: г..но, не наступи!», а ты вместо того, чтобы отойти в сторону, противогаз на свою морду натянешь, – наверное, он этому очень удивится, – парировал Анатолий под громкий смех сослуживцев. Он отряхнул свой противогаз от капелек пота, аккуратно