все видимые законы природы и здравого смысла. Такие люди всегда живут по концепции «найти, изучить, применить», это их вечный девиз и образ жизни. Он многое познал, в его голове строились и рушились научные концепции, пересматривались принципы и идеи, – размышлял я.
– Чем отличается лаборатория, куда я влился? – когда-то задавался я. – Сотрудники лаборатории продвигали официальную науку, их объяснения научных фактов всегда были подкреплены солидной базой доказательств. Каракулова же отличался тем, что хватал все на лету, часто абстрагировался, торопился с выводами. Он не боялся критики, не выносил закулисных интриг. С одно стороны, это настораживало, но с другой…. Свобода. Своя территория интересов, свое пространство творчества, жизни – вот что было его извечным желанием. То есть то, что всегда было желанным для самого.
– Слушай, Ниймат-ходжа. «Ну и завернул ты с гипотезой», – протянул профессор, сделав строгое лицо. Однако, пока твоя идея малопонятна, она чрезмерно закручена, да и сам, судя по записям, зачастую теряешься в положениях своей гипотезы. Тем не менее, работа сделана и теперь нужно время, чтобы осмыслить. Причем, на всех уровнях научной верификации твоего предположения. Я имею в виду семинары, научные диспуты, конференции, симпозиумы, ученые советы.
Я был рад такому мнению Каракулова. – Идея – есть, потенциал – есть, время – найду, – решил я тогда и с жаром принялся править текст, дополнять содержание, шлифовать основные положения работы. Кое-чего, однако, по-прежнему не хватало. Самого главного…. Не хватало четко выверенных научных принципов. На этом этапе подключился Каракулов. Вот-так была завершена диссертация. Предстояла предзащитное ее рассмотрение, а по традиции перед этой процедурой необходимо было доложится у директора центра.
Мне вспомнилось, в назначенный час мы с Каракуловым поднялись на административный этаж. Широкий коридор с высоким потолком, пол устлан ковровой дорожкой, на окнах красивые шторы, везде цветы и настенные картины. Директорский кабинет такой же широкий и светлый, современная мягкая мебель, книжные полки, заставленные книгами. Всю стену за креслом директора занимает длинная вереница сертификатов, дипломов и почетных грамот в рамках.
Увидев в дверях Каракулова и меня, директор, разговаривающий с кем-то по телефону, дал понять нам, чтобы заходили и присели к нему поближе. Повесив трубку, он обернулся к профессору. На меня вообще не обратил внимание, как будто бы меня и не было здесь.
– Азиз Раимович! Как здоровье? Как работа?
Сразу после традиционного обмена приветствиями, директор, как мы и предполагали, спросил на счет меня. Каракулов дал пояснение, изложил свою точку зрения на счет планов моих исследований, а также некоторые наброски основных положений, выносимых на защиту. Однако, по выражению лица директора, такое объяснение его явно не удовлетворило. Почему-то его охватило административное негодование, которого, кстати, мы