который думает, что среди людей есть те, кто хуже него, является гордецом» – вот его убеждение.
Захид, слушая эти слова сидел тихо и беззвучно плакал, молясь в углу мечети и боясь, как он потом признался, осквернить мою проповедь.
– В своей жизни дервиш намертво усваивает доводы великого мыслителя Востока – Аль-Газали: «Лучшим является тот, кто будет лучшим перед Аллахом в мире ином, а это пока никому неизвестно». Поэтому, уважаемые прихожане, когда вы увидите мусульманина младше себя, подумайте: «Он лучше меня, ибо он еще не ослушался своего Творца, как я», а если увидите человека старше, подумайте: «Он начал поклоняться Аллаху раньше меня, поэтому он лучше меня».
Читая эту проповедь, я, как-то невзначай переформулировал слова: «Если увидишь ученого, то он лучше тебя, ибо знает больше тебя и он ближе к истине», а если дервиш, то он ближе к Богу, ибо, у него единственная истина – это приближение к Богу». Я замечал, что у Захида смирение уже доходило до отрицания своей личности. Для него похвала его достоинств было сродни пощечины и унижения. Похвалу и даже молчаливое одобрение воспринимал как искушение, посланное Иблисом.
Мне казалось, что он, как впрочем и Каракулов, вырабатывал полное безразличие к тому, что о них говорят. Оба они придерживались понимания: «Если хочешь, чтобы на тебя никто не смотрел, – не смотри на самого себя», веря в то, что нужно просто перестать существовать в мире, раствориться, пусть в мистическом экстазе, как Захид, пусть в философском экстазе, как Каракулов, а не копаться в самом себе в поисках грехов, включая тщеславие, самолюбие.
Захид в наших беседах говорил словами Аль-Газзали: – «От смирения суфии приходили к человеколюбию, а ученый – через философию, которую называют практическим человеколюбием». В тарикатах суфийского Братства говорится о том, что каждому дервишу полагалось терпеливо и с любовью относились к тем, кто не являлся суфием. «Хуже греха против Бога может быть только грех против человека. Нельзя осуждать ближнего и его поступки, ведь человеком движет Бог: осуждая человека, ты осуждаешь Бога. В каждом грешнике, в каждом из людей, даже самом порочном, можно найти какие-то достоинства».
Два человека – две судьбы. Судьба… При этом слове наверняка у большинства из нас возникает представление о чем-то неизбежном, неотвратимом, роковом, чему подвержен каждый из нас без исключения. Проще говоря, судьба – это нечто вне пределов человеческих возможностей. Стечение жизненных обстоятельств, не зависящий от воли человека ход событий. Таково определение судьбы. Таким вопросом, как действительно ли оно несет в себе лишь эту смысловую нагрузку – предопределенность, я начал интересоваться уже в период обучения в медресе.
– Я верю в судьбу, – говорит Захид. – Хотя, в юношеские годы я пессимистически смотрел на свою жизнь, думая, что изначально родился с судьбой, отличающейся от богатых или великих людей. А как же, мой отец и дедушка были простыми