пеших, врыться в дёрн и траву, закидаться землёй и растущими кочками, выжидая подхода дейвонов – заманив их сюда, в эти низкие всхолмия средь диких зарослей чёрной ольхи и крушины, разбив спаянный строй их Железной Стены.
Кони первого ряда с разгона наткнувшись на нити препоны сверзались на землю, вспахав мордами дёрн. Как мешки полетели из сёдел их всадники в толстом железе брони, потеряв свои копья. Следом встали наткнувшись на месиво тел и другие – тщетно пытаясь уйти в их разбеге набок – где из зарослей взмыли упёртые в землю копейные древки, сшибая на них налетевших ярнвеггир.
Клин Железной Стены превратился из ровного строя в объятую страхом толпу, препынив свой убийственный бег. А вот строй приближавшихся недругов мчал как и прежде, не сбавив разгона коней – лишь ускорив их рысь до скачковой. И теперь, когда до удара грудь в грудь оставались мгновения, четырёхрядная стена копий воинства Эйрэ как шкура ежа опустилась вперёд на врага.
– Стой!!! – едва успел выкрикнуть кто-то над ухом владетеля, тщетно пытаясь уйти, увернуть скакуна, движимого в живом море сломавших свой строй рядов Ярнвегг, пытаясь избегнуть удара – но тщетно…
С гортанным рёвом из сотен глоток стремительно разогнавшаяся до скачковой рыси копейная стена áрвейрнов влилась в прорехи меж зарослей, мимо резко упавших цепей и верёвок препон их людей, сквозь ряды подпиравших дейвонов копейных ежей – и точно таран налетела на не успевавших уйти от прямого удара врагов под зелёными с золотом стягами Скъервиров. Сминая железо щитков и кольчуг, ломая щиты, выбивая ярнвеггир из сёдел – пронзённых насквозь, покалеченных и изломанных, неспособных заслониться от гибели, толкаемых ещё не сообразившими ничего задними рядами сородичей всё дальше на встречавшие их убийственные долгие пики.
Конское ржание, вопли и смертные всхрипы заглушили боевой клич смявших всю сердцевину дейвóнского конного клина áрвейрнов, оглушив клочок поля, на котором сейчас из трещин плоти хлынуло разверзшееся море алого сока.
«Сам так… однажды… подохнешь ты… Къёхвар…» – вдруг всплыло в его памяти предсмертным всхрипом всё ещё живого после мучительной казни четвертованием Эвара Клыка – словно это его мёртвые уста шепнули на ухо онемевшему Стейне из ушедшего в бездну минувших часов безвозвратного времени – ещё тогда предрекая ему этот будущий гибельный миг.
Чьё-то копьё ударило Къёхвара прямо в закрытое толстой пластиной щитка плечо левого бока, раздробив стальным жалом окованный щит, ломая там кости руки и едва не свалив из седла. А затем древко в левой руке вожака их противников на пепельно-сером коне таранящим сильным ударом вонзилось в бок ёрла сквозь толщу брони – выбивая владетеля вон из стремян и седла завалившегося скакуна, швырнув под копыта бесновавшихся жеребцов его гибнувшего загона.
Страшная сила ударила Стейне о землю, потянув за собой по кровавой траве как пронзённого острой колючкой жука: ломая конечности с рёбрами, шмотая как пёс треплет