с лица вся в отца – кровь от крови она семя Конута.
– Она, – согласно кивнул головой спустя миг сурового молчания Скегге, – с тех пор, как упокойный же Эвар… – он снова умолкнул на миг, взволнованно сплюнув при поминании ушедшего ко Всеотцу столь страшной смертью сородича, – …единственный свидетель кончины нашего Стерке – перед тем, как в ходагéйрд себе на погибель за местью отправиться, привёз его жене искровавленный знак, что по обычаю от отца к сыну передаётся веками. Ну а раз боги успели даровать Конуту только дочерь одну, овдовевшая Брула и отдала мужневу скъюту воителя мáлой – как память о её славном родителе. С тех пор вот и носит его вместе со знаком Богини, ни дня не снимая.
– Хоть бы поостереглась эта глупая… – вздохнул он сурово, – если бы здесь, среди родичей в Хейрнáбю́гдэ, где свои все везде – так ведь порой и в другие края по торговым делам мы езжаем, или просто выправляемся проведать родню – там, где на имя Конута Стерке не один вражий глаз обернётся со злобой. А эта малая хоть бы что…
Хенннир на миг приумолк, точно вспомнив о чём-то.
– Были три года назад на большом весеннем торжище в самой Винге, продавали там мёд и рыбу со шкурами – так эта несмышлёная хоть бы за ворот отцовскую скъюту припрятала… Стоит себе перед горшками у всего народа на виду и помогает торговать моему племяннику Аснару. И тут…
– Заприметил её кто? – вопросил гонец, отхлёбывая медовуху из резного деревянного кубка – посуда и утварь тут была самой простой и небогатой, как и у большинства прочих семейств северян.
– А то… Вижу я краем ока – какой-то мужичила со шрамом на роже стоит, по одеяниям будет из Скъервиров, хоть и сам небогат – младшая ветвь какая, или вообще низкородный. И всё с каким-то сомнением зыркает на нашу Майри из-за спин торговавшегося люда. А потом как подобрался поближе и разглядел взором Конута скъюту на шее – так с лица побелел, глаза округлил как сова. Вижу – узнал он тот знак, что некогда Стерке носил – и скорее от нас прямо к укрепи с торжища бросился.
– А дальше-то что?
– Ну я тут же сыновьям старшим шепнул, чтобы они его переняли где в малолюдном месте Нижнего городища. Первенец мой Сигвар в одиночку четверых таких сможет в мешок запихнуть – не то что уж с братьями разом. Час тот на счастье был тёмный, а кругом на торжище стояли сплошь наши земляки-северяне – не из болтливых будут, раз кто узрит чего лишнего.
– А дальше-то что было, Скегге?
– Что – что? – замолчавший было Хеннир сурово стиснул ручищей всклоченную бороду.
– Спросил я его потом в чаще за городищем, гада: «узнал Конутову нашейню?» По глазам сразу понял – узнал… И что за девочка это такая отцовский знак теперь носит, тоже ему стало ясно. Быть может и один он из тех людей Къёхвара, кто её родителя подло порешили тогда ножом в спину, как нам Эвар успел рассказать перед гибелью. Ну а раз ясно – глубоких оврагов за Вингой хватает, чтобы одним языком и рукой Скъервиров стало меньше, и не дошли бы из-под сырой глины до уха ёрла нежданные вести, что жив ещё кто-то из семьи