Ночи. Старый Сьóннах-á-балл тогда перебрал видно крепкого мёда из погреба Брейги, и с глазу на глаз передо мной за столом распустил язык дольше нужного в нашей учтивой беседе. Хотя быть может и не без какого умысла то сказано мне было, кто же его знает… – пожал Бурый плечами, – ты не слыхивал разве историю эту про Дэйгрэ?
– Стал бы я тогда тебя расспрашивать, свояк… – озадаченный Мейнар заинтересовался, на скаку повернув голову к мужу своей упокойной сестры, – а ну-ка, Бурый, поведай! Что ещё за четвёртый сын у Медвежьей Рубахи? Вроде же он и доселе вдовец? С кем ещё одного он мальчишку заделал?
– Значит, дело такое. Когда с четверть века назад его жена Кердивéйна из Модронов скончалась от кровохарканья, у Дэйгрэ остались трое рождённых от неё малых сынов – вот этих вот – Уи́ллух, Гийлин и Хидд. Но спустя пару лет вдовства так и не нашедший себе новой супруги áрвеннид нежданно привёл во дворец одну деву из какого-то селища в восточных горах, встреченную там в час выправы. Говорят, она была красива что заря на восходе… ну и Медвежья Рубаха не будь дурак – отцу её кошель с серебром прямо в руки, а сам девку посадил к себе на коня – и навскачь дальше пустился.
– До первых кустов не иначе, как и сам предок… – усмехнулся вдруг Мейнар.
– До каких кустов, дядя? – подал голос не понявший Айнир, что слушал вполуха.
– Есть сказание одно про их дом Врагобойца… – усмехнулся племяннику Мейнар, – потом расскажу в Эикхадде тебе может быть, как приедем.
– Может и так… – пожал Доннар плечами, – словно мальчишка какой вспыхнул Дэйгрэ – так она ему была мила, и нравом добра эта… эта… так как же её там?
– Девка эта? – переспросил родича Мейнар.
– Ага. Да как же её звали-то… вот то ли Ольвейн, то ли Ронвенн…
– Может Бранвенн?
– Да нет, не оно… Вот же – забыл это бабское имя, сношай меня волки! – Бурый озадаченно почесал лоб пятернёй, с натугой припоминая – затем раздосадовано махнул рукой, так и не одолев эту случайную прореху в прежде острой памяти, продолжив рассказ.
– Медвежья Рубаха обрёл с ней второе счастье – но только недолго, увы, как уж боги сплели. Та дева родила ему мальчика и вскоре умерла после родов от сильной горячки. Áрвеннид признал его своим четвёртым сыном, хоть по чьему-то наущению и не повелел записать в родовые свитки дома Бейлхэ – но на этом, верно, его отцовская любовь и закончилась. И хоть мальчик тот рос во дворце рядом с прочими братьями, даже те его звали безродным, не говоря уж про иных знатных фе́йнагов. А потом как подрос – и вовсе убрали мальца с глаз долой и отдали в простые копейщики – чтобы тот не мозолил глаза старшим родичам.
– Смотрю я, не сильно отцом он любим, этот младший… – заметил Храттэ.
– Видимо так, раз пока не стяжал при Высоком Кресле никаких чинов и владений. Так что кроме того, что он именуется младшим сыном Дэйгрэ, у того парня ничего больше нет – ни власти, ни войска и укрепи, ни знатной родни, что могла бы способствовать в этом.