меня есть такой человек, – тихо сказал он.
– Вот как? – Мильнер заинтересованно подался вперед. – Позвольте полюбопытствовать?
– Капитан-лейтенант имперского флота, сын дворянина…
Мильнер нахмурился.
– Бастард, – ответил на немой вопрос Николаи. – Отец вытащил его из такой дыры, что…
Полковник махнул рукой.
– Звучит обнадеживающе, – Мильнер заулыбался.
– Но, к сожалению, он сейчас в тюрьме. В вашей тюрьме.
Полковник открыл глаза и посмотрел на Брендстрёма. Брови того поползли на лоб.
– В нашей? Кто он? Что он сделал?
– Ничего особенного. Убил двух ваших офицеров. Ну и покалечил еще парочку.
– Я ничего не слышал об этом… – Брендстрём сдвинул брови. – Подождите, мне докладывали недавно о драке в порту, какой-то дикарь напал…
– Вряд ли он стал бы нападать, – перебил его полковник. – Думаю, начали ваши люди.
– Мне докладывали, что…
– Неважно, что вам докладывали. Его мать из племени саами, а как шведы к ним относятся я осведомлен.
Мильнер беззвучно захлопал в ладоши.
– Мне нравится ваш выбор, полковник. А вы, генерал, – повернулся он к Брендстрёму. – Прошу вас немедленно освободить этого человека.
Брезгливость на лице шведа, возникшая, едва он услышал про саами, медленно, с явным трудом разгладилась.
– Я подумаю, что можно сделать, – мрачно сказал он.
– Полагаю, мы договорились, – улыбка Мильнера сделалась еще шире.
– Договорились, – эхом отозвался Николаи. – Но прежде – «Императрица Мария».
– Начинайте готовить людей, полковник. Будьте уверены, с линкором не будет никаких проблем, – голосом Мильнера говорила сама уверенность.
Пряча радостное возбуждение, он подошел к окну, сделав вид, что разглядывает Норстрем. Бурные воды озера Меларена мощным потоком вливались в Балтийское море, разбиваясь, рассеиваясь, успокаиваясь. Постепенно успокоился и сам Мильнер. Большой вопрос еще, был бы он так же уверен и убедителен, если бы накануне им не удалось пробить у царя назначение командующим Черноморским флотом своего человека?.. Но дело сделано. Адмирал Колчак обеспечит прикрытие и до операции, и после. Все пройдет как по маслу.
Глава шестая
Февраль 1917, Царицын
Станислав Сергеевич Лазоверт разглядывал Минина с любопытством натуралиста, наблюдающего экзотического зверька. Любопытство постепенно перерастало в раздражение. Минин сидел напротив, вальяжно развалившись на стуле, пальцы выбивали по столу чечетку.
Русские раздражали Станислава Сергеевича. Прежде всего вот этим своим самоуверенным, даже нагловатым видом. Грубоватой манерой поведения, неумением вести диалог, да, в общем, всем. Обменявшись паролями и выяснив, что Лазоверт хоть на ступеньку, да повыше, Минин должен был придать своему лицу уважительное, а лучше подобострастное выражение, но не тут-то было. Сергей