командир, Сэм не редко помогал местным жителям в разных вопросах, не требуя взамен ничего. Он почтительно и с уважением относился ко всем, будь то бедный простой крестьянин или знатный господин или госпожа. Тело Сэма еще не вынесли из крепости. Оно стояло посередине большого дворцового зала, освященное солнечными лучами, сверху пробивающимися из вырезанного в камне отверстия. Катрина стояла у гроба, где тихо лежал ее старший брат, и горько плакала. Ее рука проходила от ног все выше и выше, пока не дотронулась до острия холодного клинка. Она ахнула, отринув руку, и разревелась еще больше. Дастина в это время не было. Он пришел позже. Она любила Сэма всем сердцем. Любимый братишка, так ласково называла она его.
В детстве отец воспитывал их одинаково, и если напакостил один, то наказание делилось на обоих, и никто с этим не спорил. Прочные родственные связи с ним давали ей силу и надежду в самые тяжелые времена, но не сейчас. Как можно грезить мечтами о надежде, если надежда умерла и сейчас лежала перед нею с мертвенно бледным очертанием и навеки закрытыми глазами. В руке Катрины была деревянная фигурка, которую брат выточил для нее много лет назад, когда они были детьми. Деревянный солдатик, покрытый лаком, сжимаемый в руках тоскующей по брату сестры, треснул. Тонкая деревянная ножка сломалась в руках опустошенной Катрины, поцарапав ее нежную ладонь. Она отсеяла сломанные части солдатика и с сестринской любовью вложила его в усыпальницу старшего брата. Так она хотела сохранить память о нем навеки. Странный, конечно, поступок, ведь чтобы сохранить память о ком то или о чем то, не избавляются от вещей, а стараются беречь их как самое дорогое и сокровенное воспоминание, но Катрина была не как все, и переносить душевную боль ей было так гораздо легче. В соседней комнате на черном стуле восседал хмурый король Райгар, сверливший взглядом стену. В его голове проносились моменты из прошлого, когда Сэм и Катрина были детьми. От осознания того, что через пару минут он войдет в тронный зал и увидит тело своего любимого сына, его бросало в дрожь. Он не издал ни звука, ни плача, лишь душа его пылала горькими слезами по такой утрате. Собравшись с духом и наполнившись смелости, он одолел подступающий страх и встал со стула. Вдруг он замер и повернулся к нему. Со всей злостью он схватил табурет и швырнул его в стену так, что от того отлетели щепки и две ножки, сломавшиеся от мощного броска. Гнев короля становился все сильнее, а дух его омрачали скверные мысли о предательстве и измене, затеянных в его окружении. Он отворил дверь комнаты, и свет дворца ударил ему в лицо. Он, прикрыв лицо рукой, зажмурился и, постояв так еще немного, опустил руку, открыв свой взор. Возле гроба стояла его дочь, горько плачущая над телом своего брата, и его жена, которая опустошено уставилась на мужа. По повелению короля стража тут же явилась ко дворцу и принялась подготавливать принца к последнему путешествию. Гроб был тяжелым и, казалось, неподъемной ношей для караульных стражников, но они справились, водрузив его на свои латные