перед собой ящик с инструментами.
– А-а, – протянула Саввиха, – ну заходи, заходи.
Она проводила Тоху в дом, усадила за стол.
– Счас, хотя бы чаем тебя напою. – И Саввиха пошла на кухню ставить чайник.
Тоха сел на стул, поставил ящик с инструментами рядом, у ног, и принялся разглядывать избу. В первый раз он был поражён количеством трав в её доме, а теперь мог заметить гораздо больше. Крупные красные и жёлтые цветы на клеёнке, жёлто-бежевые обои, довольно выцветшие. А на полочке в углу Тоха увидел небольшую икону – в первый раз он её не заметил. Потом Тоха задержался взглядом на портрете молодого мужчины в военной форме.
– Кто это? – спросил Тоха, указывая на портрет, когда Саввиха вышла из кухни с двумя чашками, от которых шёл пар.
– Это мой сын. Вишь, в Афгане-то не погиб, а вот после… Война повредила ему голову, видать, насмотрелся там всякого, пить начал. Как твой отец, только от другого. А потом в пьяной драке в городе его и порезали. Он не мог себя сдерживать, вот и ввязался во что-то, уж не скажешь, кто первый начал. Может, и сам полез.
Тоха посмотрел на портрет: молодой человек на фото задорно улыбался. «Наверное, специально для матери фотографировался», – подумалось Тохе. Его отец тоже был красивым в молодости: карие глаза, светлые волосы на макушке, которые к вискам и затылку переходили в тёмные. Всё это досталось Тохе по наследству.
– А отчего, вы думаете, мой отец запил? – спросил Тоха.
– Ну, мы с тобой ещё столько чая не выпили, чтоб я тебе рассказала, – сказала Саввиха. – Тут ведь много всякого враз сошлось. Как-нить потом поговорим об этом, рано тебе ещё…
Тоха насупился было («Ничё себе рано, я уже почти взрослый!»), но вспомнил, зачем пришёл. Ему хотелось закончить поскорее со всякими ремонтами и перейти к главному.
Тоха пил чай – а он у Саввихи был особенный, травяной, магазинные она, видимо, никогда не покупала. В чашке плавала разбухшая ягода шиповника и пара каких-то листиков. Допил, поблагодарил, поднялся.
– Баба Саввиха, давайте показывайте, что тут у вас надо сделать.
– Да у меня тоже кой-какой инструмент есть, если надо что – бери во дворе, – сказала она и повела Тоху из избы.
Тоха вкрутил лампочку в коридоре, прибил несколько штакетин к забору – крепко, чтоб навсегда, нарубил колышков для помидоров из старых досок, натаскал торф в теплицу из кучи в дальнем углу небольшого картофельного поля.
– А, да, Антон, ещё бы надо замок повесить на овине. – Саввиха махнула рукой в сторону старой постройки на пустыре через дорогу. – Такой, знаешь, покрепче замок. Кто-то ходить туда повадился, а я там травы сушу, непорядок, как бы не испортили.
– Баба Саввиха, простите меня, это я туда пару раз недавно заходил, – признался Тоха. – Но я ничего плохого там не делал.
– А, так это был ты? – Саввиха задумалась, потом махнула рукой. – Ну ладно, коли ты, не беда. Ты можешь ходить. Только никому об этом не сказывай и никого не приводи. А то знаю я вас, молодых…
– Не буду!