ему грудь сапогом, и вытащил из-за голенища нож…
– Зачем? – взвизгнул мальчишка и побледнел.
– Как зачем? – деланно удивился пришелец. – Я же обещал обрезать тебе уши?
– Оставь дурака! – раздался чей-то повелительный голос.
Хатун прищурился, разглядывая нестарого ещё мужчину, но с совершенно седой бородой. Тот стоял на пороге дома, уперев руки в бока. – Раз пришёл – заходи…
Хатун направился за хозяином, неспешно объясняя:
– За слугу твоего – прощения просим. Сам виноват. Нельзя в первого встречного стрелой пулять. Другой бы на моём месте – пришиб парня.
– Не винись. Это моя оплошность – не воспитал челядина. Он из полонян. Хан Сулчу мне его только в этот травник подарил. Замятка паренёк дурной, но добрый, боится не угодить, вот и усердствует.
Хатун вошёл в горницу – огляделся.
– Дом у тебя справный. Метёный, прибранный…
– Не жалуюсь. – Старый Жёлудь пристально разглядывал хузарина. – Да и ты, чую, витязь не бедный. Бронь не рядового воя, на налучье серебро… да и сабелька не простая…
– Сотником был у Игоря.
– Ого. Редко ко мне такие гости заглядывают.
– Наверное, всё больше печенеги наезжают?
Старый Жёлудь нахмурился, закряхтел недовольно:
– Ты вот что, ратник, печенегами меня не попрекай. Сулчу и с киевским князем дела имеет. А я простой работник. Заказали – сделал! А если намекаешь на пожжённую деревню, так не Сулчу тогда набежал. Пришлые разбойники были.
Хатун усмехнулся:
– Не гневайся, хозяин. Не хотел обидеть. Сам к тебе просителем пришёл. Ремень порвался. Хочу новую сброю заказать под две сабли.
– Это можно. На твоего коня хотелось бы глянуть…
– Не коню. Мне на спину.
Старый Жёлудь изумлённо разинул рот, и Хатун не удержался от смеха:
– Глянь, хозяин, – развязал седельную сумку и показал моток переплетённых ремней.
Кожевник цепко ухватил вещицу, осмотрел, поцокал губами:
– Чудная вещь! Слыхивал, но видеть не приходилось.
– Видишь, под мышкой кожа перетёрлась?
– Да уж вижу, что кожа дрянь. Немудрено. На других тоже заусенцы.
– Надеюсь, твоя работа лучше будет…
Мастер презрительно скривил губы:
– Ко мне не зря ходят. Запомни, витязь: Кожа у Старого Жёлудя двуслойная дублёная, в трёх отварах вымоченная – не оборвётся…
– Добро, если так.
Кожевник поднял палец вверх:
– Но и беру втрое против обычного. К тому же на добрые двадцать вёрст других мастеров нет. Работа, конечно, несложная… Одним словом: двести вевериц…
Хатун развязал кошель, вытащил серебряный саманидский дирхем и положил на стол:
– За срочность.
Хозяин ничего не ответил, но глаза радостно сверкнули.
– Тогда прощай, мастер. Когда приходить?
– Так это… К завтрему, на закате, прошу на примерку. Кольца со старой сбруи