отсюда. И восстановим справедливость. Хотела бы я посмотреть в лицо своей мерзкой семейке, когда мы будем завоевывать ветку за веткой.
Потом Оделян изящно поднялась на ноги.
– Я пойду. Ты мне не понравился в начале, но теперь мне хочется тебе доверять. Я знаю, что ты не подведешь и не наделаешь глупостей. В противном случае мне будет действительно искренне тебя жаль. Встретимся за обедом, и, если хочешь, можешь сесть за мой стол. – Выдав данную тираду, Оделян развернулась и оставила Артура в одиночестве.
Этим же вечером, когда ребята уже утрамбовывали клопов в своей камере, Азор, проходя мимо Артура, тихонько шепнул тому на ухо, чтобы остальные не услышали:
– Завтра мы должны попытаться. Четверка не против. Что скажешь ты?
Несколько минут Артур обдумывал сказанное. А затем в тишине раздался его уверенный голос.
– Я согласен.
Глава 4. Ибо мудрость мира сего есть безумие
Следующее утро началось с нервного мандража. Всю ночь Артур не мог сомкнуть глаз: ему чудилось, почти физически, как над его головой сгущаются черные тучи, несшие в себе разрушительные громы и молнии. Юноша основательно обдумывал все произошедшее с ним в исправительной колонии, с первого дня до настоящего момента. Каждая реплика обитателей школы, даже самая обыденная, казалось, несла в себе сакральное значение. Все до мельчайшей детали представлялось важным. Только вот ему пока было не под силу разгадать загадку лукавого Доргейма. Артур пытался мысленно представить лицо таинственного лекаря-отшельника; чем более он это делал, тем более сомневался в том, что господин Тукай является Тенью. Беловолосый мужчина исцелил его одним прикосновением, в то время как при вправлении вывиха наверняка должна была появиться ужасная боль. А существа из Желтого моря, насколько это вообще было известно Артуру, не умели исцелять. По крайней мере, Триумфия лечила лишь с помощью трав, и никак иначе.
Способность помочь другому человеку относилась к высокому искусству, которое единорог однажды передал человеку. Значило ли это, что господин Тукай был естествознателем? Значило ли это вообще хоть что-нибудь разумное? Но ведь из живых естествознателей остались лишь Ирионус, Нороган и Индолас; правомочно ли будет наречь господина Тукая Нороганом? В какой-то момент подозрительный лекарь принялся разглядывать его лицо, словно желая узнать в нем кого-то… Впрочем, может и не стоило искать в болоте второго дна, и местный табиб – это все-таки Тень? Артур догадывался о неспособности обитателей Желтого моря стать естествознателями, однако нельзя было исключать другой вариант – естествознатель мог стать Тенью. Ведь Дантрос же как-то подпал под влияние Сури, хоть и являлся с самого начала ревностным последователем Вингардио. Это был первый момент, над которым следовало обстоятельно поразмыслить.
Второе важное дело, страшно беспокоившее Артура, было связано с побегом. Правда состояла в том, что юноша совершенно не продумал осуществление этого рискового и отнюдь не легкого предприятия. Вместо этого он всецело доверился Азору, как опытному человеку, который