время на помощь Чероки? Ведь свобода уже витала в воздухе и хладным ветром подгоняла его в затылок, ему оставалось только добежать до озера и найти остальных. Тем более, Чероки уже действительно нельзя было считать в полной мере человеком, ведь он не осознавал себя и происходящего; для него, возможно, лучшим исходом была бы смерть, а не скверная жизнь в полном забвении.
Продолжая эту мысль, нужно отметить, что сам Артур, будучи в здравом уме и твердой памяти, имел сейчас неплохой шанс сбежать от Тени и вернуться к друзьям, чтобы впоследствии никогда не превратиться в такого, как Чероки. Так зачем же он стремглав бежал на голос, а не в противоположную сторону? Задав только мысленно этот роковой вопрос, Артур внутренне ощутил спазм из-за непреодолимого отвращения к самому себе. Какие же это были мерзкие и подлые рассуждения, и как жаль, что никто от них не застрахован! Увы, даже самый праведный человек не всегда может контролировать свои мысли, но, разумеется, это вовсе не означает, что он при этом неспособен возвыситься над ними, оценить их правильность, а затем в конечном итоге поступить по совести.
Клипсянин в два счета добежал до пирамидальных елей, которые непроходимой игольчатой стеной закрывали болотный мшаник. Юноша, лихорадочно торопясь, взбежал на него и тут же почувствовал, как ноги предательски утопают в тягучей грязи. В шаге от него в грязном болоте беспомощно трепыхался несчастный Чероки, угодивший в ловушку коварных топей. Упав на колени и нащупав руками более-менее твердую кочку, отважный клипсянин наклонился вперед и схватил Неприкасаемого за руку. Тот сразу же перестал барахтаться и затих; густая грязь уже засосала его по пояс. Жажда жить, казалось, превратила его в совершенно нормального и адекватного человека. По крайней мере, все последующие его действия не были лишены логики. Он постарался принять горизонтальное положение и медленно поплыл в сторону нежданного спасателя, который вытягивал его на сушу одной рукой.
Нельзя вставать, делать резкие движения, паниковать, иначе – смерть… Болото нехотя отпускало свою жертву; от напряжения лицо Артура покраснело, все тело его напряглось, а на руке буграми вздулись вены. Несколько ничтожных минут казались вечностью, как всегда бывает, когда вступаешь в неравный бой со смертью. Но вот Чероки ухватился за узловатый корень и, тяжело дыша, медленно вылез из гиблой трясины. Какое-то время он стоял перед Артуром, дрожащий, не в меру жалкий, со стекающей по подбородку густой грязью, а потом его губ коснулась робкая и немного смущенная улыбка.
– Спасибо, – хриплым от волнения голосом проговорил он. – Спасибо те-бе.
И на глазах его выступили слезы.
Артур ласково улыбнулся. Так радостно стало ему в этот миг, словно весь Доргейм, сотканный из серых и невзрачных нитей, вдруг обернулся изящным разноцветным ковром самой тонкой работы. Юноша вспомнил слова доброй Левруды, которая говорила ему: «Когда, не имея крыльев, захочешь полетать, мой мальчик, помоги другому