Иметь партнёром Сеомана Колиньяра – сплошное удовольствие. Все движения даются легко, совершаются плавно. В его руках ощущаю себя грациозным лебедем.
Поворот, переход, реверанс и конец.
«Браво, леди Аврора. Вы сегодня великолепны.»
Улыбаясь, Саймон галантно целует мне руку.
Несмотря на браваду, смущаюсь. Мягко высвобождаю руку с желанием перевести разговор в какое-нибудь другое русло.
«Благодарю за платье. Откуда ты знал, что я его вообще найду в дебрях гардероба?»
«Я не знал. Но у твоей проницательной мачехи тонкое чутьё на красивые вещи. Я был уверен, что оно попадётся ей тогда, когда будет особенно нужно.»
Что ж, добавить мне нечего. Но Саймону, очевидно, есть.
«Я рад, что ты повзрослела. Не бойся быть собой. Доверяй себе. Только ты знаешь, как тебе лучше.»
Искренность дяди вкупе с туманностью намерений заставляют смутиться снова.
Ощущаю жажду. Хватаюсь за неё как за повод уйти от комментариев.
– Не желаешь опрокинуть по бокальчику чего-нибудь освежительного?
Саймон одаривает меня ослепительной улыбкой и протягивает руку, согнутую в локте. Испытав мимолётное облегчение, с удовольствием беру его под руку и тяну к бару. Пока идём, ощущаю на себе любопытные взгляды, которые плавно смещаются к дяде. Досадую на него, отчего только крепче держусь за локоть. Затылком чувствую, как по дядиному лицу гуляет лукавая улыбка.
Сеоман Колиньяр не менее могущественен, чем мой отец, но светскую жизнь не ведёт вовсе. От этого «второе первое лицо» Корпорации мало кому известно. Но интереса у окружающих вызывает намного больше, чем я.
Незаметно ищу глазами Маркуса, но нигде его не нахожу. Удивительно, что его нет ни среди надменных красоток, ни среди застенчивых скромниц. Даже у фуршетных столов, ломящихся от яств, его нет. Воистину загадочное исчезновение.
Когда до заветного бокала воды остаётся пять шагов, голос, напоминающий металлический скрежет, окликает дядю со спины:
– Господин Колиньяр, я был уверен, что сегодня вы не почтите нас своим присутствием.
Молча извиняясь, Саймон сначала смотрит на меня, потом медленно разворачивается к говорящему. Оборачиваюсь тоже. В окружении личной охраны там стоит старый канцлер. Меня он намеренно игнорирует, не считая нужным даже просто поздороваться. И это взаимно, вопреки всем хорошим манерам, которые мне прививали восемнадцать долгих лет.
– Господин Штерн, – с ироничной усмешкой дядя кивает, изображая поклон. – Я надеялся, вы оперативно займётесь петициями беженцев и останетесь на рабочем месте в такое лабильное время.
– У меня для этого есть специально обученные люди, – канцлер хищно скалится, излучая жгучую ненависть. – Чтобы подтирать за вами, пришлось расширить госаппарат. Прежним составом не справляемся.
– Нам обоим известны ваши огрехи. Не стоит приближать конец своей карьеры, Герман.
От фамильярного