друг против друга.
Но в последнее время всё чаще замечаю, что сестрина дружба с Сеоманом вносит в наше единение какой-то разлад. Я стал чаще злиться на сравнения с ним, чаще позволять себе язвительные высказывания об их отношениях. Я вообще стал каким-то нервным и придирчивым. А после вальса меня и вовсе накрыла волна жутчайшего раздражения.
Что происходит?
С дядей я ладил всегда. Если посмотреть объективно, за все годы я провёл с ним времени гораздо больше, чем Аврора.
В нашей семье уделяется особое внимание развитию воинского мастерства. Отец начал с раннего детства воспитывать в нас силу тела и крепость духа. Ненавязчиво просвещал о взаимодействии энергий, приучал к ручному труду, учил наблюдать и мыслить системно. Взрослея, мы освоили навыки рукопашного боя, фехтования, обращения со всевозможным оружием. Мы научились управлять Эфиром и использовать его на пользу себе и окружающим.
Но со временем публичность стала занимать у Виктора слишком много времени, и обязанность по взращиванию элогимов-воинов, легла на тренеров и наставников. Лучшим из них, по моему мнению, стал Сеоман. Сломав стереотипы, нарушив стандарты, он снёс границы дозволенного и расширил рамки моих возможностей.
В отличие от тренеров-людей, дядя наглядно показал, как сражаться в унисон с вихрями Эфира, извлекая из них максимальную мощность. Он научил оценивать противника одним эфирным взглядом – различать его сильные и слабые места на тонких уровнях, видеть намерения и предугадывать манёвры. В бою он приучил не делить приёмы на «честные» и «подлые», а трезво оценивать шансы на победу и действовать согласно приоритетам.
Однако, за годы тренировок, ни мне, ни Авроре так и не удалось ни разу одержать победу в поединке с ним. Сеоман Колиньяр – противник в высшей степени непредсказуемый и чрезвычайно изобретательный. Он окутан одному ему известными хитросплетениями энергетических блоков и полностью закрыт от считывания эфирных вибраций.
Даже предположить не могу, что способно пробить брешь в его защите. Но от этого стремление одолеть наставника становится только более настойчивым.
Как и желание отобрать у него внимание Авроры.
Вечер уже погрузился в глубокие сумерки и подёрнул всё тёмными щупальцами. Шагаю по садовой дорожке от особняка, горящего ослепительными огнями, в темноту и тишину. Ловлю себя на диковинных мыслях. Я никогда не смотрел на сестру как на девушку. Компаньонка, напарница, сообщница, единомышленница – она всегда была для меня побратимом в юбке. Но сегодня…
Что-то произошло.
Обернувшись, я увидел перед собой привлекательную даму с обаятельной улыбкой, разящую великолепием в самое…
В самое что?
И при чём тут Сеоман?!
Останавливаюсь у питьевого фонтанчика. Хочется есть. Мысли об изысканных кушаниях, оставшихся на столах в бальном зале, только будят раздражение. Незаметно набить желудок сейчас точно не получится, да и лицезреть