Павел Пепперштейн

Странствие по таборам и монастырям


Скачать книгу

принципе, таких деталей в работах Чепменов было рассыпано множество – почему ей врезалась в память именно эта? Речь шла о сущей мелочи. Речь шла о ссущей мышке. О ссущей маленькой мышке с изогнутым хвостиком.

      В главе «Рыжая тьма», описывая мимоходом инсталляцию Чепменов «Ад», мы не упомянули об этой мышке, не заметили ее. А Рэйчел заметила.

      В главе «Рыжая тьма» имеется следующая фраза: «Можно было рассмотреть также распятого на кресте Гитлера, а у подножия креста сидел трогательный плюшевый мишка, печальный teddy bear, побуревший от потоков крови вождя».

      Да, действительно, распятого Гитлера можно было рассмотреть, и Рэйчел Марблтон его рассмотрела, склонив свое прекрасное лицо к одной из золотистых витрин. И возле крошечного плюшевого мишутки, что пропитался кровью фюрера насквозь, она увидела еще одного персонажа – мышку, которая, изогнув хвостик, ссала на лапку игрушки.

      Да, эта мышка отчего-то засела у нас в голове. Работая над статьей, она постоянно вспоминала о мышке, хотя изначально не собиралась даже упоминать о ней. Но мышка вместе с ее издевательским изогнутым хвостиком снова и снова возникала перед ее внутренним взором. Эта мышка была панком, не более чем глумливым панком, но Рэйчел (повинуясь, как сказали бы в девятнадцатом веке, «инстинкту молодости») искала выход из того ада, где она оказалась по милости близнецов. Она понимала, что выход из этого игрушечного, но безысходного и эластичного ада может быть только точечным, микроскопическим – это может быть только боковая лазейка. И ей почудилось, что мышка – это и есть выход.

      Отчего-то ей казалось, что все это как-то связано с Достоевским, что сама мышка представляет собой скрытую цитату из русского классика. Смутное воспоминание брезжило в ее мозгу – возможно, именно у Достоевского она когда-то вычитала сказку о том, как чья-то душа выбирается из ада, ухватившись за тоненький хвостик мышки.

      – Не мышка, а луковка, – сказала ей на это Алиса Лессерс. – Ты все перепутала. У Достоевского луковка. В одном из романов («Братья Карамазовы», кажется) рассказывается история о том, как душа грешницы пытается покинуть ад, уцепившись за луковку, протянутую ей с небес.

      – Ну да, конечно, луковка, – согласилась Рэйчел. – Это и логично. Ведь Достоевский – русский ортодокс, а там все молятся на золотые луковки церквей.

      – А мы что, значит, на мышек молимся? – спросила Алиса.

      – Мы, протестантские девочки, молимся на петушков, – ответила Рэйчел.

      Фраза прозвучала двусмысленно, даже порнографично, и девушки радостно расхохотались.

      Глава пятнадцатая

      Республика Радости

      Говорят, золотой или ржавый петушок появился на шпилях протестантских церквей как упрек Риму: его силуэт должен напоминать о предательстве святого Петра, считающегося основателем папского престола. Христос сказал Петру: «Истинно говорю тебе: трижды отречешься от меня прежде, чем запоет петух». Протестанты