местная помесь Клинта Иствуда времен великой трилогии Леоне и непромытого то ли альтернативщика, то ли эмо Гриша пользовался этой ее слабостью. Он с наигранно бесхитростной изощренностью выводил Римму на исповеди о себе любимой. Правда, при всем нонконформизме Гриша так ни разу и не решился покрыть ногти черным лаком (не в Питере же жил!). Хотя не сложно было догадаться, как ему хотелось сделать косплей на какого-нибудь Честера Беннингтона. Но даже без этого хороши были сорок пять минут курения бамбука под аккомпанемент рассказов о том, как восхитительна была Римма в молодости. Поклонников у нее было больше, чем у Скарлетт О’Хары, а фигура лучше, чем у тонкокостной лани Алисы. А уж ее образованности позавидовала бы даже Эмили дю Шатле.
Но год назад Гришу вышибли из школы, и Римма пришла в себя без его чар. Она даже перестала говаривать, что не обязана проверять их самостоятельные, потому что за каждую ей платят сорок копеек. Теперь она частенько подсовывала классу эти пресловутые самостоятельные и даже преступно оставляла учеников даже после звонка. Поэтому ребятам оставалось только уповать на эвакуацию, подготовку к девятому мая или приступ самодеятельности от какого-нибудь завуча.
2
Ника вспомнила, какой шок вызвало у всех известие, что Гриша залез в сумку к учительнице и теперь будет исключен из школы.
Правда, в тот же день Гриша триумфально прошествовал по холлу со своими вещами, а все смотрели на него с невольным уважением непонимания и легкого подозрения, что он слегка того. Ну, знаете ли – подростковый бунт – конечно, дело благородное, но смартфон сам себя не купит. Поссоришься с родителями накануне выпускного класса – и вместо сходок и вписок придется ишачить пол-лета в экологическом отряде. Они ведь и так перенапряглись от угрозы ЕГЭ.
Ника, Вита и Марго, даже не скрываясь, глазели на Гришу вместе со всеми.
– Не могу поверить, что он правда обокрал Ульяну Адольфовну, – с каким-то выдохом легкой зависти произнесла Ника.
Даже Марго не разразилась замечанием о морали.
– Интересно, в какую школу он переводится, – на изнывающем выдохе проронила Марго. – Надеюсь, он все же поступит в институт.
– Такие не пропадают, – опять с каким-то невольным восхищением произнесла Ника.
– Как-то его отчисление все же связано еще и с увольнением трудовика, – сощурившись и производя в уме сложнейшие вычисления, подала голос Вита.
– Надо подонимать Степу… Он все всегда про всех знает, – осенило Нику.
– Если он вообще расскажет.
– Не удержится, – грозно предостерегла Ника.
Сцена вообще подозрительно напоминала какие-нибудь не скрепные сериалы про школьников середины нулевых. Только подростки не напоминали раскачанных тридцатилетних мужиков, да и подоконники из основательных кусков дерева – не чета трухе американских стен. Жаль, конечно, что Миша Бартон довела себя до такого.
Под неслышный саундтрек из орущей мальчиковой группы нулевых Гриша гордо последовал