заорал дозорный, стоящий у двери. – Училка!
Те, кто до этого носился по классу, безумно хохоча, испуганно рассыпались по местам. При этом они нарочито медлили уже в самый последний момент приседания за парту, чтобы не потерять величие в глазах сообщества,
– Так, – угрожающе зафыркала Римма Эдуардовна, не успев даже осмотреться, но сразу девятым чувством уловив неладное.
В таких экстренных случаях полагалось напустить на себя грозный вид, сдвинуть брови, как Иван Васильевич, и пригрозить расправой классного руководителя или директора.
– Что здесь произошло?
Увидев разбросанные листья и искореженный веник, Римма взвизгнула. Отдышавшись, она по своему методу осмотрела класс. Большинство опустили головы в девственно похрустывающие страницы учебников или делали вид, что только проснулись. Кое-кто водил ручкой по тетради или смотрел в окно.
Только Ника нагло смотрела на учительницу. С Риммой у нее были старые счеты – когда-то та абсолютно незаслуженно поставила ей трояк за криво исполненный чертеж. Ника перед этой финальной экзекуцией убила на домашнее задание целых двадцать минут и в бешенстве вырвала несколько черновиков, от бессильной ярости топча их ногами. Она настолько возмутилась тем, что ее героические потуги не оценили по достоинству, что выложила все, что думает о черчении и его месте в перечне необходимых человечеству премудростей. С тех пор не проходило и года, чтобы они с Риммой Эдуардовной не разругались, разражаясь взаимными претензиями, обидами и домыслами.
В прошлом году Римме Эдуардовне за неимением лучшего варианта была оказана честь вести субботник у их класса. Римма была больше озабочена выбором нового оттенка волос, поэтому нелюбезно разъяснила отрокам, что делать. В довершение инструктажа она строго-настрого наказала беречь новый инвентарь, приобретенный по случаю посещения школы губернатором. Особенно Римма почему-то привязалась к красным ведрам, надменно поблескивающим в лучах весеннего солнышка. Что охватило тогда Нику, противодействие ли, желание отомстить, упрямство или обычная вредность, она не могла сказать даже сейчас. Как только Римма отвернулась и поскакала к группе подневольных учительниц, в свой законный выходной недовольно видневшихся у турников, Ника схватила новенькое ведро. Заворожено глядя на мчащийся через перекресток грузовик, она оценивала траекторию полета предмета (видимо, усилия Риммы Эдуардовны все же не прошли так уж бесследно). Решившись, Ника со страхом и даже жалостью запустила ведро под колеса машины. Оглушительный вопль Риммы доказал ей, что месть удалась. Нике повезло, что группа учительниц была повернута в другую от нее сторону.
Но Римма Эдуардовна подозревала что-то, основывая свои предположения на чрезмерно довольном и даже глумливом виде Совиной после инцидента. Она пыталась припугнуть класс страшной расправой, но тот слишком уже привык к пустым угрозам и полному бессилию своих учителей. Даже те немногие, кто все-таки видел Нику с ведром, благоразумно решили помалкивать.
С тех пор отношения учительницы и ученицы почему-то