определить родные места, вспомнить приметы Закавказской дороги, той самой, по которой три с половиной года назад он отбыл на Кавказский фронт Великой войны. Теперь эта дорога к дому, что мелькала за окном, не давала ему покоя. И понимал, что ехать предстояло еще много часов, а все равно хотелось смотреть и смотреть, вспоминая знакомые места. Поезд мчался сквозь черную ночь, мимо гор Кавказа, что мелькали за грязными стеклами. Белые, покрытые снегом вершины, были едва различимы в ночи. Сердце стучало в такт железным колесам, словно помогало ритмичными рывками подталкивать огромную машину в направлении дома.
Сна не было. Разгоряченный мозг не мог остановить бесконечный поток мыслей, что роились в голове. За тонкой стенкой офицерского купе раздавались громкие голоса и смех офицеров, что упражнялись в картах. Присоединяться к ним не было желания. Хотелось в эту ночь побыть наедине с собой, привести немного мысли в порядок, причесать бушующие в груди чувства. Они направлялись из Тифлиса в Баку в составе 1-ого штаба мусульманской пехотной дивизии для формирования стрелкового полка, формировавшегося Мусульманского корпуса. Возглавлял их миссию генерал Кязим-Бек Талышинский, опытный командир пехотных войск из древнего ханского рода Кавказа.
Дорога к дому заставляла Мурата испытывать небывалое напряжение, от чего он то и дело вставал, прохаживаясь из угла в угол. Но пары его шагов хватало, чтобы преодолеть скромное расстояние узкого одноместного купе. В его стенах ему было тесно, сердце рвалось наружу, стремясь быстрее, махом преодолеть эти версты, что разделяли его от дома, от Марго. Марго! Кровь бурлила в жилах при воспоминании о ней. Сердце ходуном ходило в груди от мысли, что уже через пару дней он сможет прижать к себе ее точеное мягкое тело! Он с усилием подавлял в себе желание вырваться в коридор, чтобы стать на подножке вагона и ощутить кожей лица холодный воздух с гор, втянуть ноздрями запах горного снега, а может, отсюда уже и вкус моря можно ощутить?
Марго! Ее голос то и дело возникал в разгоряченной голове, сам собой, из ниоткуда, рождая невиданную бурю чувств. Как же он соскучился! Кажется, если возникнет хоть какая-то непредвиденная остановка в пути, он просто сойдет с ума! Пытаясь взять себя в руки, обхватывал себя за плечи и вглядывался в черную ночь за окном. Нет, только не в коридор. Не хотелось ни с кем встречаться и говорить. А там постоянно кто-то бродил, и слышались голоса. Под мерный стук колес хотелось помолчать и подумать.
А дум было много. Даже слишком. Вспоминал, как после бойни в Елисаветполе он явился в гарнизон, шатаясь, с окровавленными руками и перепачканном в крови мундире, потому что всю ночь помогал Аслану рыть могилу, чтобы похоронить убитую жену. Везти по городу не рискнули, решили закопать на заднем дворе. Все равно, сказал, Аслан, больше ему здесь не зачем было оставаться. Оказавшись в гарнизоне, где полы и стены были заляпаны кровью, где стоял удушливый запах мертвечины и пороха, его стошнило прямо в коридоре.