обещая познакомить со своей новой семьей. Это заявление свояка тогда возмутило и даже оскорбило Мурата. Но Аслан лишь в упор посмотрел на него и заявил:
– Я звал Машу с собой, но она не поддерживает Мусават и идею создания независимого Азербайджана. Наши разногласия зашли слишком далеко. Теперь у меня новая семья, мусульманская, которую, к сожалению, я не могу перевезти в Тифлис, по разным причинам. Видите ли, я вхожу в комиссариат, я – уважаемый человек. Я, поверьте, готов жизнь положить на то, чтобы моя родина стала независимым процветающим государством. Как истинный мусульманин, я готов взять на себя заботу и о Марии Павловне, и о Лейле. Но ваша сестра столь бескомпромиссна, даже в ущерб самой себе, что даже слышать ничего не хочет. В итоге все так. Для всех – я женатый человек, чья семья в городе, где хозяйничают большевики. А Лейла и сын здесь, подальше от политических разборок и дрязг.
Возмущение и гнев от обиды за свою сестру и ее детей были так велики, что Мурат даже не счел нужным уважительно с ним проститься. Тогда он лишь презрительно смерил его взглядом и бросил:
– Зря она вас простила тогда. Горбатого могила исправит.
Потом у себя, в гарнизонной комнате он много думал об этом, с тоской и восхищением соглашаясь, что Маша была действительно чрезвычайно бескомпромиссной. Пока еще доходили письма от Марго на фронт, она много писала про сестру, что та взялась за благотворительные сборы и вступила в Дубровинский союз, помогавший русской армии и русским семьям в Баку, оказавшимся из-за войны в тяжелом положении. Он был даже удивлен и восхищен тем, что и супруга, его прекрасная, неземная, словно райская птичка, Марго последовала ее примеру и принялась проводить благотворительные вечера для раненых. И еще больше негодовал на Аслана за то, что оставил Машу и детей в такое сложное время.
Строчки стихов начали медленно расплываться под напором сна, как вдруг в дверь постучали.
Не сразу открыв глаза, Мурат прислушался. Стук повторился.
Опустив ноги на пол и сунув книгу под подушку, Мурат встал и одним движением открыл дверь.
В дверях в темноте казарменного коридора стоял Ибрагим Вахитов с винтовкой наперевес и быстрым жестом показал Мурату: собирайся. Темная черкеска и волосы делали его почти незаметным в темноте, и только белые зрачки глаз в упор смотрели на Мурата.
– Что происходит? – вполголоса спросил Мурат, когда они и еще несколько вооруженных офицеров быстро двинулись по коридору в сторону солдатских казарм. В тишине гарнизонного коридора гулким эхом разносился громкий ритмичный стук тяжелых солдатских сапог – это несколько отрядов вооруженных солдат-мусульман выстроились за ними.
– Не задавайте лишних вопросов. Ответ вам может не понравиться, – усмехнулся Вахитов, склонив голову в его сторону. И тут же жестом показал нескольким вооруженным офицерам разделиться