хотите сегодня? «Три Печали Эрина»? «Плавание Маэла»? Историю про Дуэлянта, Сына Реки? – Майли радостно хлопает в ладоши, устраиваясь поудобнее. – Какую реликтовую историю вы хотите послушать?
Торн бросает на нее настороженный взгляд, но молчит. Вряд ли Майли понимает, что все это звучит как несмешная шутка, еще и заезженная к тому же.
Дети переглядываются. У них горящие интересом глаза, будто они задумали какую-то пакость. У Торн плохое предчувствие.
– Мы хотим про реликтов! – с энтузиазмом выпаливает мальчик с черными расс-а-шорскими глазами. – Про детей-реликтов!
– Да! – подхватывает девочка с мерцающими крылышками раа за спиной. – Про то, как они рычат и съедают своих мам!
– Это правда, что ты родилась из трупа? – спрашивает мальчик-налээйне с золотыми фасеточными панцирями на глазах. – А перед этим загрызла свою маму изнутри?
Вопросы посыпались на нее, как виноград с украденного подноса.
– А твои дети тебя тоже загрызут?
– А кого ты будешь красть в лес, девочек или мальчиков?
– Это правда, что ты пьешь кровь по ночам?
– Карга говорит, вас можно убить только пепельной сталью, а тебя можно убить как-то еще?
Торн кажется, ее голова распухает, налитая свинцом, и стоит пошатнуться, она упадет. Она сама не понимает, как переводит взгляд на Майли, будто бы ища помощи. Но что можно взять с Майли? Она не видит в вопросах ничего особенного, только хмурится и грозит пальцем:
– Это не сказки! Мы с вами договаривались на сказки, а вы что?
Торн отворачивается. Поднимается.
– Эй, подожди! – Майли хватает ее за запястье. Смотрит так непонимающе, что ее хочется ударить, вбить ей пощечиной хоть немного здравого смысла. – Дети просили, чтобы ты им рассказала! Мы только сказку выберем, и…
Торн замирает, смотрит на ее руку на своей белой коже. Она хотела бы придумать столько оправданий, но ведь слухи правдивы: такие, как она, не могут лгать.
Реликты не могут лгать.
Поэтому она просто выдергивает руку и уходит прочь.
Ей требуется немного времени, чтобы найти бутылку вина, которую можно стащить, и она прячется в тени на холме. Отсюда все еще виднеются черные стены Бастиона, и отчего-то сейчас ей кажется, что она оставила там что-то важное.
Она не знает, сколько сидит так, один на один с бутылкой. Мерзкое сладкое ягодное вино вызывает дезориентацию и покалывание в кончиках пальцев, рассредоточивает ее внимание, и она не сразу замечает, что с ней рядом опускается знакомая фигура.
– Знаешь, толку от этого вина никакого, а похмелье как раз отвратительное. Поверь моему опыту, – замечает Молли, садясь так близко, что касается ее своим открытым плечом. – Поэтому я принес другое.
Она косится на его бутылку. То, что принес он, крепче и лучше. И стоит дороже.
– Ого. Ценное.
– Тебе можно мою пополамку, если мне можно твою, – он кивает на бутылку в ее руках. Торн поводит бровью.
– Ты же сказал, что мое – дрянь.
– Я