новая кожа скрипнула, укладываясь плотнее. Он вдруг выскочил из шалаша и взмахнул мечом.
Ледяным ветром просвистело лезвие рассекая воздух. Взмахнул ещё, ещё! С восторгом пластал сверху вниз, справа налево, кружился, ронял почти до земли и снова вскидывал. Ему казалось, что его окружает сверкающий вихрь, которым он рисует в воздухе ледяные узоры. И что нет ничего упоительнее, чем держать в руках послушное воле острое перо ветра. Что ещё немного, и он взлетит! Взлетит от взмахов зажатого во влажной ладони лебяжьего крыла!
– Это не полено, – проскрежетал рядом голос Парамона. – Даже курица машет крыльями лучше. Вновь оботри и вложи в ножны.
Неждан опустил меч, насупился, однако повеление выполнил. А брат Парамон впихнул ему в руки дубину в два локтя длиной, вырубленную из молодого дубка, взял палку толщиной в детскую руку и коротко сказал:
– Бей.
Неждан ударил по палке.
– Ты бьёшься с деревяшкой? – спросил брат Парамон, смотря своими холодными глазами с рассечённого лица.
Его борода приподнялась, а потом резко опустилась, в презрительной улыбке искривились губы. Неждан втянул носом воздух и ударил, метя в плечо. Брат Парамон даже не отступил, просто отвёл тело, тяжёлая дубина ткнулась в траву, Неждан посунулся за ней и почувствовал тычок в затылок. «Как того мерянина!» – подумал он, озлясь.
– Ты бьёшь землю, – сказал Парамон.
Неждан начал злобиться сильнее, губы его задёргались. Не вставая, он вдруг перевернулся на спину и лёжа ударил Парамону по ногам. Брат Парамон подпрыгнул, дубина просвистела под ним, а он вдруг приземлился на неё двумя ногами, так что сжимавшая её ладонь Неждана впечаталась в траву.
– Ты бьёшь воздух.
У Неждана ещё сильнее задёргались губы, заклокотало в горле, и перед глазами пошли синие круги.
Прижатая дубиной ладонь сжалась крепче, и он как был – лёжа, вдруг стал поднимать, отрывать от земли руку, так что слегка приподнял прочно стоящую на дубине ногу Парамона.
– Сядь! – вдруг резко крикнул тот.
На Неждана окрик подействовал, словно его вынули из-под воды, и он вновь отчётливо увидел небо и услышал, как шелестит ветер. В горле почти перестало клокотать.
– Вынь рыбу из верши и иди держать камень, – велел Парамон.
На этот раз держать камень пришлось долго. Руки онемели и дрожали, ломило спину. Мошкара, что проснулась по тёплому времени, кружилась у лица. Однако Неждан стоял, упрямо сжав губы и не шевелясь, как в тот день, когда, обретя способность распрямиться, подняться на ноги, стоял у ворот, ожидая отца. Смотрел в небо и не понимал уже, что за синь перед глазами – небесная или ледяная. В конце концов, без его воли, сами собой, руки начали клониться вниз.
– Как щит будешь держать? – услышал он голос из шалаша, где над углями Парамон переворачивал пёкшуюся рыбу. – Кого прикрыть им сможешь?
Неждан втянул через сохнущие губы воздух и поднял