к двери.
Володя бежал наугад – «он купил их! купил!» – чудом найдя дорогу, не видя ничего в наступившей уже темноте, слепой от обиды, от электрического света избы, от слез. «Все обманывают, все, все!…»
Сзади хлопнула дверь, луч света скользнул по сугробам, погас.
– Володя! Володя!
Володя сбился с дороги, барахтался в глубоком, выше колена, снегу, проваливаясь, с трудом выдергивая ноги, падая, хватаясь за снег руками, отводя от лица холодные, скользкие и колкие, пахнущие морозной хвоей ветви, сбиваясь с дыхания, – «все обманывают, все! зачем?» – споткнулся, упал окончательно, зарылся лицом в сыпучий, свежий, чистый и мягкий снег. «Не надо, не надо мне ничего, раз так. Не надо…»
– Володя! Володя!
Забегал, заметался луч карманного фонаря по снегу, по елям. Теперь слышалось уже несколько голосов, досадливо и часто хлопала дверь.
– Куда он побежал? Что случилось?
– Обидели мальчишку – вы что, не поняли?!
– Володя! Володя!
– Следы смотрите… Ищите следы!
– Чеканутый мальчишка, ей-бо, чеканутый…
Его нашли, отряхнули от снега, привели в избу.
– Разволновался, просто разволновался, бывает, – оправдываясь, говорил Петр Сергеевич. И улыбался неловко.
Володя успокоился вскоре, утих. И взрослые тотчас же позабыли об этом случае. Нервный мальчик, балованный, подумали некоторые. Только Петр Сергеевич курил папиросу за папиросой и, сидя рядом с засыпающим Володей, утешал его. Он утешал его так:
– Ведь это случайность, сынок, мы еще наловим, не сомневайся. Мы еще завтра… А в апреле – мы ведь поедем еще раз, да? – в апреле мы наловим еще больше, чем он, – будут длинные дни. Мы приедем специально. Мы с тобой всех обловим – посмотришь, не унывай. Не унывай, сынок, всяко бывает, чего там…
– Он обманул, обманул. Вы все обманываете, все, все… – машинально повторял Володя, засыпая, вздыхая прерывисто.
– Ну, я обещаю тебе, обещаю. Меня тоже обманывали, понимаешь? Думаешь, меня не обманывали? Что ты, сынок, что ты. То ли еще будет. Ты держись, сынок, надо держаться. Люди – они все же хорошие, не всегда ведь так-то.
– Странная реакция у мальчика, не правда ли? – сказал сосед Петра Сергеевича, стягивая валенок с ноги. – Это сын ваш?
– Что? Странная? Ничего себе странная. Это мы привыкли, пообтесались. Нам-то что, конечно. Нам – все равно. Неужели вы не понимаете? Не сын это, племянник мой.
Сосед Петра Сергеевича ничего не ответил. Он разделся, улегся на койку, вытянулся на спине, закурил сигарету.
– Послушайте, вы не спите? – спросил он через несколько минут.
Свет потушили, и во тьме алел огонек сигареты.
– Нет, – ответил Петр Сергеевич.
– Знаете, давайте завтра исправим? Вместе пойдем, а? Я тут одно местечко знаю. Я ведь и сегодня полчемодана наловил, хороших. Только не показывал. Поможем мальчику, верно?
А Володе снилась гора окуней. Во сне он забыл обиду и неудачный день и теперь