– золотистый с красноватыми искрами на сверкающих пластинах чешуи – вылетел в окно «Финниган Тауэр», и на мгновение я перестала дышать, превратившись в зрение и крик. Нужно было делать хоть что-то, и я орала от ужаса так, что сорвала голос. Город ударил меня в лицо россыпью огней и игрушечными очертаниями зданий и вдруг наклонился и ушел куда-то в сторону и вниз. Небоскреб, из окна которого мы вылетели, превратился в крошечную башенку с огоньком на крыше.
Страх растаял, словно его никогда и не было – настолько удивительной была эта ночь. Крылья дракона хлопали медленно и тяжело, словно он давным-давно не летал и разучился ими пользоваться. Ветер низко гудел в ушах. Город превратился в пригоршню огней, небрежно рассыпанных на темный ночной шелк. Изогнутые желтоватые когти драконьих лап держали меня очень осторожно: я понимала, что если Макс захочет, то ему понадобится всего пара легких движений, чтоб разорвать меня пополам. Но громадный ящер нес меня… я вдруг поняла, что «трепетно» было самым подходящим словом. Он не обманывал – бояться действительно было нечего.
«Ну как? – вновь прозвучал в моей голове голос Макса. – Нравится?»
Я растерянно молчала, понятия не имея, что можно на это ответить. «Нравится» было слишком маленьким, слишком ничтожным словом для описания того восторга, которое сейчас пережимало горло, с трудом позволяя дышать. Ветер хлестал по лицу, высушивая набегающие слезы, стоило им только появиться, и в какое-то мгновение по щекам ударили дождевые капли, остудив пылающую кожу: мы пролетели сквозь облако.
«Как это может не нравиться?» – ответила я вопросом на вопрос, и дракон вскинул голову и с ревом выбросил к Луне струю гудящего огня. У меня хватило сил, чтоб зажмуриться, но пламя было настолько ярким, что ночь превратилась в полдень, и сквозь закрытые веки я увидела, как дракон величаво развернулся и неторопливо двинулся вниз, к городу.
Я не помню, как закончился полет. Вроде бы только что подо мной извивалось черное, тускло блестящее тело реки с золотыми оковами мостов, и город казался игрушечным, застывшим в ожидании маленького хозяина, который куда-то ушел – и вот мы с Максом уже стоим на пустом перекрестке неподалеку от моего дома, светофор меланхолично перебирает красный и зеленый, и в круглосуточной забегаловке гудит кофе-машина, пахнет свежесваренным эспрессо, и из музыкального автомата несется ленивый голос с картавой хрипотцой: «Каждый хоть раз в жизни, но полюбит… каждый хоть раз в жизни, но найдет…»
Я механически вцепилась в руку Макса – ноги снова подкосились. Лицо горело так, словно мне от души надавали пощечин. В ушах до сих пор стоял гул ветра, и я смотрела на знакомую улицу, но видела лишь огненные искры во тьме.
– Все хорошо? – почти испуганно спросил Макс. Надо было брать себя в руки. Младший брат оказался не таким простаком, как можно было подумать. Он с легкостью выбил меня из состояния привычного спокойного равновесия и увидел растерянной и удивленной – той, которой я почти никогда не бываю.
Горло стиснуло невидимой лапой, но я все-таки смогла заговорить,